Содержание:
1. Введение. 2
2. Шаманизм. 2
3. Техники экстаза. 5
4. Галлюциногенные грибы. 7
5. Индольные галлюциногены. 8
6. Культ ибоги. 10
7. Растительные галлюциногены - катализаторы использования языка. 12
8. Растения ведьм. 14
9. Культ сомы. 16
10. Микено-минойская цивилизация. 17
11. Конопля. 18
12. Кофе и чай. 21
13. Опий и табак. 22
14. Кокаин – белый ужас. 23
15. Заключение. 25
16. Список литературы. 26
Введение.
Влияние психоактивных растений на культуру является предметом
основанной Гордоном Уоссоном науки этномикологии, которая приобрела
академическое признание. Но темы этой дисциплины быстро переросли рамки
чистой науки и получили в 60-е годы нашего века острое повсеместное
звучание. Вероятно многим известно, что американская контркультура и
движение за развитие человека были в немалой степени созданы предшествующим
десятилетием “психоделической революции”, что ряд направлений современной
рок-музыки и информационно-коммуникативой технологии — от “Битлз” до
виртуальной реальности — испытали влияние опыта необычных состояний
сознания. Известно также и то, что некоторые из тех, кого по праву можно
назвать создателями европейской цивилизации — художники, композиторы,
писатели, архитекторы, мыслители последних 500 лет, — имели постоянный
доступ к таким состояниям, спонтанно возникающим, либо достигаемым с
помощью индивидуальных психопрактик. В этих расширенных и необычных
состояниях они видели больше, выражали оригинальнее и глубже, точнее и
неожиданнее соответствовали своему времени.
Шаманизм.
Влияние способствующей мутациям диеты на древних людей и воздействие
экзотических метаболитов на эволюцию их нейрохимии и культуры является все
еще неизученной территорией. Выбор ранними гоминидами всеядной диеты и
открытие ими особых свойств некоторых растений — вот решающие факторы
изъятия древних людей из потока животной эволюции и вхождения их в быстро
нарастающий прилив языка и культуры. Наши далекие предки обнаружили, что
употребление некоторых растений может подавлять аппетит, ослаблять боль,
обеспечивать внезапный прилив энергии и невосприимчивость в отношении
патогенных факторов, а также вызывать синергию познавательных способностей.
Эти открытия вывели нас на долгий путь к саморефлексии. А поскольку мы
стали пользующимися орудиями всеядными, то изменилась и сама эволюция,
перейдя от процесса медленного видоизменения нашей физической формы к
быстрому установлению культурных форм путем выработки ритуалов, создания
языков, письменности, мнемонических искусств и техники.
Причиной этих огромных перемен в значительной мере являлось наличие
синергий между людьми и различными растениями, с которыми они
взаимодействовали и вместе с которыми развивались.
Шаманизм — это практика верхнепалеолитической традиции целительства,
прорицания и театрализованного представления, основанная на натуральной
магии и появившаяся 10—50 тысяч лет назад. Мирча Элиаде — автор книги
“Шаманизм: архаичные техники экстаза” и крупнейший специалист по шаманизму
в аспекте сравнительного религиоведения — показал, что шаманизм во все
времена и повсеместно сохранял удивительную внутреннюю взаимосвязь практики
и веры. Определенные технические приемы и результаты остаются одними и теми
же у всех шаманов, будь то живущий в Арктике инуит или витото с верховьев
Амазонки. Важнейшим из этих инвариантов является экстаз.
Экстатическую часть посвящения шамана анализировать труднее, так как
она зависит от определенной восприимчивости к состояниям транса и экстаза
со стороны новичка; он может быть угрюмым, слабым и болезненным,
предрасположенным к уединению, у него могут быть и припадки эпилепсии,
кататонии или какие-то иные отклонения психики, (хотя далеко не всегда, как
это утверждали некоторые авторы, писавшие на данную тему)[1]. В любом
случае его психологическая предрасположенность к экстазу составляет лишь
отправной пункт для его инициации: новичок после той или иной
психосоматической болезни или психических отклонений, какие могут быть
более или менее интенсивными, начнет наконец проходить через болезнь и
трансы инициации: он будет целыми днями лежать как мертвый или находиться в
глубоком трансе. В течение этого времени к нему во снах будут являться его
духи-помощники, и он сможет получать от них инструкции. Во время этого
продолжительного транса новичок неизменно переживает момент мистической
смерти и воскресения. Он может видеть себя развоплощенным до состояния
скелета, а затем одетым новой плотью или же сваренным в котле, пожираемым
духами, а затем снова ставшим целым и невредимым. Он может также
воображать, что духи оперируют его, удаляют его органы и замещают их
“магическими камнями”, а затем зашивают.
Элиаде показывает, что, хотя конкретные детали могут быть различными в
разных культурах и у разных индивидов, общая структура шаманизма ясна:
шаман-неофит проходит символическую смерть и воскресение, что понимается
как коренное преображение в сверхчеловеческое состояние. С этого времени
шаман имеет доступ к сверхчеловеческому плану, он — мастер экстаза, он
может по собственной воле путешествовать в сфере духа, а самое важное, как
мы отмечали в книге “Невидимый ландшафт”, — лечить и прорицать.
Короче говоря, шаман преображается из профанического состояния бытия в
священное. Он не только повлиял на собственное лечение этой мистической
трансмутацией, он облечен теперь властью священного, а следовательно, может
лечить и других. Так что отныне важно помнить, что шаман этот гораздо
больше, чем просто больной или сумасшедший, он больной, исцеливший себя, он
излечился и должен шаманить, чтобы оставаться излеченным[2].
Следует отметить, что Элиаде использовал слово “профанический”
умышленно, с намерением создать явный разрыв между понятием профанического
мира обычного опыта и миром священным, который “совсем иной”[3].
Техники экстаза.
Для достижения экстаза не все шаманы используют опьяняющие растения,
но вся шаманская практика ставит своей целью вызывание экстаза. Битье в
барабан, манипулирование дыханием, всяческие суровые испытания, голодание,
театрализованные иллюзии, половое воздержание — все это освященные временем
методы вхождения в транс, необходимый для работы шамана. Но ни один из этих
методов не является столь же эффективным, древним и всесокрушающим, как
использование растений, содержащих химические соединения, вызывающие
видения.
Данная практика использования визионерских опьяняющих растений может
показаться некоторым людям Запада чуждой или неожиданной. Наше общество
рассматривает психоактивные снадобья как нечто фривольное или опасное, в
лучшем случае предназначенное для лечения серьезных душевных болезней,
когда недоступен никакой иной действенный метод. Мы сохраняем представление
о целителе как о медике-профессионале, умеющем лечить благодаря владению
специальными знаниями. Но эти специальные знания современного врача —
знания клинические, далекие от драматической ситуации конкретного человека.
Иное дело шаманизм. Здесь, если и применяются какие-то психоактивные
средства, то их принимает шаман, а не пациент. Мотивация также совершенно
иная. Растения, используемые шаманом, не предназначены для стимулирования
иммунной системы или какой-либо иной системы защиты тела от болезней. Эти
растения, скорее, позволяют целителю войти в некую незримую сферу, в
которой причинность мира обычного сменяется принципом натуральной магии. В
этой сфере язык, идеи и смысл имеют большее влияние, чем причина и
следствие. Симпатии, резонансы, намерения и личная воля лингвистически
преумножаются поэтической риторикой, пробуждается воображение, и иногда
формы его зримо осязаемы. В пределах магической установки шамана обычные
связи мира и то, что мы называем естественными законами, утрачивают свое
значение или не принимаются во внимание.
Шаман — дальний предок поэта и художника. Наша необходимость
почувствовать себя частью мира как бы требует, чтобы мы выражали себя через
творческую деятельность. Первичные истоки этой творческой способности
скрыты в тайне языка. Экстаз шамана есть акт жертвы, который удостоверяет
подлинность как индивидуальной самости, так и того, чему она предается, —
тайны бытия. Поскольку наши карты реальности определяются нашими настоящими
обстоятельствами, мы склонны к утрате способности осознавать более
значительные формы времени и пространства. Шаманизм стремится к этой высшей
точке зрения, которая достигается через подвиг лингвистической доблести.
Шаман — это тот, кто достиг видения начала и конца всех вещей, и кто может
передать это видение. Для мыслящего рационально это невероятно, но техники
шаманизма направлены именно к этой цели, и она является источником их силы.
Самой выдающейся среди шаманских техник является техника использования
растительных галлюциногенов, хранящих живой растительный гнозис, который,
ныне почти забытый, находится в нашем далеком прошлом.
Все единственные в своем роде характеристики и занятия человека —
танец, философия, живопись, поэзия, спорт, размышление, эротическая
фантазия, политика и экстатическое самоопьянение — можно подвести под общее
определение: познавательная деятельность. Мы поистине Homo sapiens —
мыслящие животные; наши действия — это продукт измерения, которое является
сугубо нашим, измерением познавательной деятельности: мыслей и чувств,
памяти и предвосхищения. — Психики.
Из наблюдения людей, потребляющих аяхуаску в верховьях Амазонки, мне
стало ясно, что шаманы часто интуитивно направляют принятие групповых
решений. Шаманы решают, когда группе переселяться, когда охотиться или
воевать. Человеческая познавательная способность — это удивительно гибкая
адаптивная реакция, позволяющая нам управлять тем, что у других видов
является генетически запрограммированным поведением.
Галлюциногенные грибы.
Три миллиона лет назад в Восточной Африке существовали по крайней мере
три отчетливо различимых вида протогоминидов. Это были Homo africanus, Homo
boisei и Homo robustus. В это же время из разделения видов возник и
всеядный Homo habilis — первый настоящий гоминид, что привело также к
появлению двух видов человекообезьян-вегетарианцев.
Первые встречи между гоминидами и грибами, содержащими псилоцибин,
могли на миллион или более лет предшествовать приручению крупного рогатого
скота в Африке. И в этот период в миллион лет люди не только собирали и ели
грибы, но, вероятно, стали придавать им культовое значение. Но приручение
диких животных (огромный шаг в эволюции человека), поставив людей в более
близкие отношения с животными, повлекло за собой и расширение контактов с
грибами, поскольку грибы эти росли только на помете крупного рогатого
скота. В результате взаимная межвидовая зависимость (человек — гриб)
обогатилась и углубилась. Это было время, когда зарождались религиозные
ритуалы, появились календарь и натуральная магия.
Я утверждаю, что вызывающие мутации психоактивные химические
соединения в пище древних людей воздействовали на быструю реорганизацию
способности мозга к переработке информации. Растительные алкалоиды,
особенно галлюциногенные соединения, такие, как псилоцибин,
диметилтриптамин (ДМТ) и гармалин, могли быть теми химическими факторами в
диете первобытных людей, которые явились катализаторами возникновения
человеческой саморефлексии. Действие галлюциногенов, присутствующих во
многих распространенных растениях, увеличивало активность переработки
информации, а значит чувствительность к среде, и таким образом
способствовало внезапному увеличению размеров человеческого мозга. На более
позднем этапе того же процесса галлюциногены действовали как катализаторы в
развитии воображения, обеспечивая появление внутренней сноровки и
способности предвидения, которые могли находиться в хорошей синергии с
возникновением языка и религии.
Индольные галлюциногены.
Определенное семейство активных химических соединений — индольные
галлюциногены — играло решающую роль в возникновении наших сугубо
человеческих качеств и такого чисто человеческого свойства, как
саморефлексия. Поэтому важно знать, что из себя представляют эти
соединения, и понимать их роль в природе. Галлюциногены могут быть
психоактивны и/или физиологически активны, и нацелены на многие системы в
организме человека. Некоторые индолы для человеческого организма эндогенны:
хорошим примером является серотонин. Гораздо большее их число экзогенно;
они обнаружены в природе и растениях, которые мы употребляем в пищу.
Некоторые ведут себя как гормоны и регулируют развитие или скорость
полового созревания. Другие влияют на настроение и на состояние
бодрствования.
Существует всего четыре семейства индольных соединений, которые
являются сильными визуальными галлюциногенами и встречаются в растениях:
1. Соединения типа ЛСД. Обнаруженные в трех родственных видах вьюнков
и спорынье, галлюциногены типа ЛСД в природе редки. То, что они наиболее
известны среди галлюциногенов, несомненно, является следствием их широкого
распространения в 60-е годы, когда производились и продавались миллионы доз
ЛСД. ЛСД — психоделик, но для того, чтобы вызвать галлюциногенный paradis
artificial (“искусственный рай”) живых и совершенно неземных галлюцинаций —
таких, какие ДМТ и псилоцибин дают при вполне традиционных дозах, в случае
ЛСД требуются довольно большие дозы. Тем не менее многие исследователи
подчеркивали важность негаллюциногенных эффектов ЛСД и других психоделиков.
Эти эффекты включают в себя ощущение раскрытия ума и увеличение скорости
мышления, способность понимать и разрешать сложные вопросы поведения и
структурирования жизни, а также выявлять скрытые связи между теми или иными
звеньями в процессе принятия решений.
ЛСД продолжают производить и продавать в гораздо больших количествах,
чем любой другой галлюциноген. Было показано, что она помогает в
психотерапии и при лечении хронического алкоголизма: “Везде в мире, где бы
ее ни применяли, ЛСД доказала, что является эффективным средством лечения
от очень старой болезни. Ни один другой препарат не был в состоянии побить
ее рекорд по спасению жизней, искалеченных помойкой алкоголизма. В этом
случае, помимо прямого использования ЛСД как лекарства, она может
применяться и в качестве орудия для получения ценной информации”[4]. Тем не
менее, в результате истерии, вызванной средствами массовой информации,
потенциал этого психоделика, возможно, никогда не будет познан.
2. Триптаминовые галлюциногены, особенно ДМТ, псилоцин и псилоцибин.
Триптаминовые галлюциногены находят повсюду в семействах высших растений,
как, например, в бобовых, а псилоцин и псилоцибин встречаются в грибах.
Эндогенно ДМТ встречается также в человеческом мозге. По этой причине ДМТ,
возможно, вообще не следует считать наркотиком, но опьянение ДМТ является
самым глубоким и визуально эффектным среди зрительных галлюциногенов,
замечательным по своей краткости, интенсивности и нетоксичности.
3. Бета-карболины. Бета-карболины, такие, как гармин и гармалин, могут
быть галлюциногенами при дозе близкой к токсичной. Они важны для шаманских
видений, поскольку могут тормозить системы ферментов в организме, иначе
депотенцирующих галлюциногены типа ДМТ. Следовательно, бета-карболины можно
использовать совместно с ДМТ для продления и интенсификации зрительных
галлюцинаций. Это сочетание является основой галлюциногенного снадобья
аяхуаска, или йяге, употребляемого в Южной Америке на Амазонке. Бета-
карболины легальны и до самых недавних пор были фактически неизвестны
широкой публике.
4. Ибогаиновое семейство веществ. Эти вещества встречаются в двух
родственных древесных породах Африки и Южной Америки — Tabernanthe и
Tabernamontana. Tabernanthe iboga — куст с желтыми цветами, родственный
кофе и имеющий свою историю потребления в качестве галлюциногена в тропиках
Западной Африки. Его активные соединения имеют структурное сходство с бета-
карболинами. Ибогаин известен больше как сильный афродизиак, чем как
галлюциноген. Тем не менее, в достаточных дозах от способен вызывать мощные
визуальные и эмоциональные переживания.
Культ ибоги.
Сегодня только религию бвити у фангов — жителей Габона и Заира — можно
назвать культом истинно африканского галлюциногенного растения.
Предполагается, что используемое растение — Tabernanthe iboga — могло иметь
какое-то влияние на людей доисторических. Однако нет абсолютно никаких
доказательств его употребления до начала XIX века. Оно, например, нигде не
упоминается португальцами, которых с Западной Африкой связывала долгая
история торговли и исследований. Подобное отсутствие свидетельств объяснить
довольно трудно, если считать, что это растение потреблялось с незапамятных
времен.
С точки зрения социологического анализа религия бвити — это сила не
Страницы: 1, 2
