генералы со своим немногочисленным воинским контингентом перебрались из

Новочеркасска в Ростов. Фронтовые казаки, прибывшие на Дон, вступили в

переговоры с красным командованием, создали Областной казачий военно-

революционный комитет во главе с Ф. Подтелковым. Загнанный в угол,

застрелился атаман Каледин.12 (4, с. 56–57)

Под натиском частей Антонова-Овсеенко Добровольческая армия 22 февраля

1918 г. покинула Ростов и устремилась на Кубань. Эмигрантская литература

именует это бегство «героическим» и «славным» «ледяным походом». На самом

же деле это было шествие отчаявшихся людей, крушивших на пути следования

все подряд, что теперь многими предается забвению, хотя без учета такого

поведения Добровольческой армии нельзя понять того времени. Дикие сцены

массовых расправ творили не только красные, как иногда создается ныне

впечатление, но и белые. Это запечатлел не кто-нибудь, а участник этого

похода Р. Гуль, известный белогвардейский писатель. На страницах многих

своих статей и книг, выходивших за границей с самого начала 20-х годов, он

показал, как по приказу Корнилова публично, на станичных сходах, секли —

«учили» — за нейтралитет вчерашних фронтовиков, отказывавшихся вступить в

его армию; как расправлялись с крестьянами, пытавшимися защитить себя,

семьи, свое имущество. Справедливость требует признать, что в развязывании

террора повинны и белые и красные. В письме жене Деникин рассказывал: Нет

душевного покоя. Каждый день — картина хищений, грабежей, насилий по всей

территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что

не знаю, когда ему удастся подняться из грязи. В бессильной злобе обещаю

каторгу и повешение…». В мемуарах Деникин рассуждал: «Было бы лицемерием со

стороны общества, испытавшего небывалое моральное падение, требовать от

добровольцев аскетизма и высших добродетелей. Был подвиг, была и грязь».

Простое население, в первую очередь страдавшее от грабежей, все сильнее

настраивалось против добровольцев. Лично Деникин резко выступал против

расстрелов пленных красноармейцев и грабежей местного населения.13(1, с.

329) Но остановить жернова братоубийственной войны он не мог. И не случайно

Корнилов не получил пополнения, оказался генералом без армии, ибо только

насилием она не создается. Его попытки сходу взять Екатеринодар вылилась в

авантюру, закончившуюся провалом.

Деникин оказался без войск. Но новый командующий не пал духом. Будучи

реалистом, он понимал, что у Добровольческой армии нет даже территории, где

она могла бы остановиться, чтобы разбить становище, и назвать ее своей.

Посоветовавшись с соратниками, Деникин взял курс на Задонье, где сразу же

вступил в бои с советскими войсками. Это позволило ему навести порядок в

частях и поставить под свой контроль к тому времени восставшие против

большевиков донские станицы. По словам П. Н. Милюкова, Деникин сумел

опереться на элементы, преданные идеям монархизма и возрождения «великой

единой и неделимой России», получить некоторую помощь союзников из Антанты,

которых предали «большевики — агенты Вильгельма».

Само «высшее начальство», прежде всего Алексеев и Деникин, в вопросе о

внешней ориентации рассуждало менее элементарно. Оно не могло не считаться

с тем, что союзники были далеко, а враждебная Германия, вторгшись в начале

мая на правобережье Дона и в Ростов, находилась в непосредственной

близости. Поэтому прежнюю непримиримость к «немецко-большевистскому

нашествию» пришлось заменить более мягкой формулой — «никаких сношений с

немцами».14 (4, с. 59) Германское командование с пониманием оценило такой

поворот, и разрешило Деникину открыть на Украине вербовочное бюро и

отправлять оттуда добровольцев.15 (2, Т.III, с. 130)

Деникин предпринял ряд решительных шагов по упрочению своих позиций.

Первый среди них — широковещательная декларация целей и задач возглавляемой

им организации. В собственноручно написанном им наказе агитаторам,

разосланным по городам и весям Юга России, говорилось: «I. Добровольческая

армия борется за спасение России путем 1) создания сильной

дисциплинированной и патриотической армии; 2) беспощадной борьбы с

большевизмом; 3) установлением в стране единства государственного и

правового порядка. II. ...Добровольческая армия не может принять партийной

окраски... III. Вопрос о формах государственного строя является последующим

этапом и станет отражением воли русского народа... IV. Никаких сношений ни

с немцами, ни с большевиками».

Отсутствие в наказе упоминания о монархии ни в чем еще не говорило.

Алексеев тогда доверительно объяснял Щербачеву: «Добровольческая армия не

считает возможным теперь же принять определенные политические лозунги

ближайшего государственного устройства, признавая, что вопрос этот

недостаточно еще назрел в умах всего русского народа и что преждевременно

объявленный лозунг может лишь затруднить выполнение широких государственных

задач».

Чтобы разрядить политические страсти, Алексеев и Деникин провели в

станице Егорлыкской совещание всех командиров, включая взводных. Первый

разъяснил политику в отношении к немцам, второй — проблему монархии. «Наша

единственная задача,— говорил Деникин,— борьба с большевиками и

освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены.

Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего? Чтобы тотчас

же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те

круги, которые если и не помогают армии, то ей и не мешают, начали активную

борьбу против нас? ...Армия не должна вмешиваться в политику. Единственный

выход— вера в своих руководителей. Кто верит нам — пойдет с нами, кто не

верит — оставит армию. Что касается лично меня, я бороться за форму

правления не буду».16 (2, Т. III, с. 132, 133)

С трудом Алексеев и Деникин консолидировал свое войско. Они понимали,

что полное его выздоровление произойдет только в боях за реализацию

поставленных ими целей. Они также осознали важность овладения определенной

территорией. Таковой представлялась им прежде всего Кубань. Туда и

устремили они свои взоры, связывая с нею дальнейшую судьбу своей армии. И 9

июня 1918 г. Добровольческая армия двинулась во второй поход на Кубань. В

своих рядах она насчитывала 8,5-9 тыс. штыков и сабель при 21 орудии.

Вместе с нею выступил также отряд в 3,5 тыс. донских ополченцев при 8

орудиях под командованием полковника Быкадорова.17 (2, Т. III, с. 148, 158,

167) Сила этого в общем-то незначительного контингента заключалась в его

составе — в обученных бою офицерах и казаках, охваченных ненавистью к

революции, лишившей их привилегий и привычного благополучия. Поэтому она

сравнительно легко разбила Красную армию Кубано-Черноморской советской

республики, превосходившей ее по численности в 8—9 раз, но преимущественно

состоявшей из необученных военному делу и неорганизованных иногородних и

коренных крестьян. 3 августа 1918г. Добровольческая армия после

ожесточенных боев овладела Екатеринодаром. Она была восторженно встречена

жителями. Менее чем за четыре месяца Деникин захватил почти всю Кубанскую

область, Ставропольскую и Черноморскую губернии (последнюю — без Сочинского

округа, оккупированного тогда же меньшевистской Грузией). Численность

Добровольческой армии за это время возросла до 35—40 тыс. человек.18 (2, Т.

III, с. 210)

7 октября 1918 г. внезапно скончался М. В. Алексеев. Деникин стал

главнокомандующим и главой строившейся государственности. Судьба уготовила

ему тяжелую ношу. Он понимал, что не обладает политическим весом покойного.

Поэтому, маневрируя, дабы успокоить и нейтрализовать соперников, сам

объявил командование Добровольческой армии временной властью, не

претендующей «на значение всероссийской» и распространяющейся только на

подконтрольные ей районы.

8 утвержденном им «Положении» указывалось, что эта власть

конституируется как неограниченная единоличная диктатура, а Екатеринодар

объявлялся ее главной штаб-квартирой. В отношении же «новообразований Юга»,

под которыми подразумевались казачья области — Донская, Кубанская и

Терская, говорилось о «началах автономии» и необходимости достижения с ними

«согласия». При этом настоятельно подчеркивалась необходимость объединения

всех возникших армий под единым командованием для борьбы с большевиками.19

(2, Т. III, с. 270) В качестве правительственного органа выступало Особое

совещание.20 (4, с. 62)

Произошли коренные перемены в международном порядке в первой половине

ноября 1918 г. Потерпела поражение Германия, поддерживавшая казачий

сепаратизм. Антанта, развязав себе руки, получила возможность обратить свои

взоры на советскую Россию. В фокусе ее внимания оказался Деникин, создавший

себе репутацию верного ее сторонника. Еще 25 октября Новороссийск посетила

первая союзническая эскадра, положив начало военным поставкам. За 3,5

месяца грузы Добровольческой армии доставил 41 пароход.

27 ноября посланцы главнокомандующего союзной Салоникской армии

французского генерала Франше д'Эспере передали его послание Деникину с

обещанием поддержки в борьбе с советами. На обеде, проходившем в Кубанском

законодательном собрании, английский генерал Ф. Пуль в ответ на

прочувствованную речь Деникина сказал: «У нас с вами одни и те же

стремления, одна и та же цель — воссоздание единой России». Его коллега,

представитель Франции Эрмиш, заявил: «Я твердо верю, что скоро на высоких

башнях святого Кремля красный флаг... будет заменен славным трехцветным

знаменем великой, единой неделимой России.»21 (2, Т. IV, с. 36, 37)

Вдохновленный этим Деникин представил на рассмотрение союзников план

«совместной кампании» против большевиков. Согласно ему, районы,

оккупировавшиеся Германией, превращались в плацдарм формирования новых

войск, с Балкан на Юг России перебрасывалось 150-тысячное войско союзников.

В качестве ближайшей стратегической задачи ставилось вторжение вглубь

России — наступление на Москву и Петроград, продвижение по правому берегу

Волги. Однако эти планы не получили поддержку английского премьера Д. Ллойд

Джорджа. Выступил он и против идеи создания «санитарного кордона» вокруг

советской России, полагая, что для этого потребуется не 150-, а 400-

тысячное войско, к чему союзники не готовы. Его поддержал Вильсон. В

конечном итоге сошлись на идее созыва конференции представителей «различных

организованных групп России», включая большевиков, на Принцевых островах.

Москва тотчас ответила согласием. Деникин, Колчак и глава архангельского

правительства Н. В. Чайковский отказались участвовать в такой конференции.

Деникин, получив предметный урок на поприще непривычной для него

дипломатии, сделал для себя вывод: на союзников надейся, а сам не плошай.

Лавируя между Англией и Францией, соперничавшими на Юге России, он вступил

в контакт с С. В. Петлюрой, утвердившимся в Киеве, воспротивился

французским намерением создать на Кубани и Юго-Западе страны марионеточные

правительства и взял крен в сторону Англии. Одновременно была развернута

кампания против казачьих самостийников. Краснов в это время пытался

установить прямой контакт с Антантой, всячески дискредитируя Деникина в ее

глазах. Но лежавшее на атамане клеймо прислужника кайзера сделало свое

дело. Пуль потребовал безоговорочного подчинения Деникину всего войска

Донского.

8 января 1919г., когда под ударами перешедшей в наступление Красной

Армии, Донская армия отступала, на станции Торговой состоялась вторая

встреча Деникина с Красновым. После шестичасовых переговоров стороны пришли

к соглашению. Деникин собственноручно написал приказ, объявлявший о его

вступлении «в командование всеми сухопутными и морскими силами,

действующими на Юге России»22 (2, Т. IV, 198, 199). Краснов подтвердил это

решение своим приказом.

Сразу же после этого Деникин перебросил свежую дивизию в Донбасс на

помощь действовавшему там с группой войск генералу В. З. Май-Маевскому, а

на Северном Кавказе нанес сокрушительные удары по 11-й советской армии. Его

войска захватили Владикавказ, Грозный и вышли к Каспию. Теперь большую их

часть Деникин развернул против советских войск Южного фронта, уже

нацелившихся на Новочеркасск и Ростов. Престиж его подскочил небывалым

образом. И среди всего общероссийского белого движения, и на международной

арене. Уверовав в него, увеличила материальную помощь Антанта. В

Новороссийск, ставший главной перевалочной базой, пошли военные грузы. До

апреля 1919 г. основным поставщиком была Англия. Уже в феврале 10 ее

пароходов доставили оружие и снаряжение для 250-тысячной армии. В марте она

направила еще 26 пароходов. В апреле-мае Новороссийск принял 54 парохода

(из них 4 — английские). В дальнейшем поток грузов не прекращался. В первые

две недели июня он достиг 306 вагонов, в последнюю неделю августа — 268. В

сентябре еженедельно на фронт отправлялось от 197 до 685 вагонов оружия,

снаряжения, боеприпасов. Всего поступило туда 73 танка — новейших тогда

наступательных средств. Это позволило Деникину с весны 1919 г. перейти к

массовым мобилизациям, преимущественно среди крестьян. Несмотря на

дезертирство, численность Добровольческой армии подскочила до 110 тыс.

человек.

И Деникин бросил свои дивизии на север — «вглубь России». Во многом его

весенне-летнему успеху содействовали антисоветские мятежи в тылу Красной

Армии — 11 марта на Верхнем Дону с центром в станице Вешенской и в начале

мая на Украине, где Григорьев поднял на мятеж целую дивизию. Собственно,

эти и некоторые другие подобные им выступления того времени объективно

явились своеобразной реакцией на деяния поборников мировой революции в

советских верхах. Охваченные ее идеями, эти большевистские силы, сгорая от

нетерпения, пытались подталкивать ее по всем линиям и направлениям,

действуя штурмом, администрированием, голым приказом, опираясь на

принуждение и грубое насилие. И отнюдь не только по нужде, но и по

убеждению: «насилие — повивальная бабка революции».

Гнев свой поборники мировой революции, опираясь на беднейшие и

маргинальные слои населения, прежде всего направили против тех, кто в силу

специфики своей социальной природы не мог воспринять их идеи. Первым

объектом их широкого социального эксперимента стали казаки.

Предусматривалось поголовное уничтожение противников советской власти,

частичное переселение остальных за пределы Дона и заселение его крестьянами

из центра страны. В конечном итоге эта линия вылилась в циркулярное письмо

ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года.

Революционные экстремисты и авантюристы, ревкомы и ревтрибуналы,

создававшиеся в казачьих районах, занимаемых Красной Армией, развязали

абсурдно-преступную кампанию пресловутого раскачивания. Жертвами его стали

тысячи рядовых казаков, в том числе стариков. И верхам казачества не стоило

особого труда поднять его на борьбу против советской власти. Приблизительно

30 тыс. казаков-повстанцев разрушило тылы советского Южного фронта, а

Деникин получил мощное пополнение.

Овладев тремя казачьими областями и семью губерниями, или седьмой

частью Европейской России с 40-миллионным населением, Добровольческая армия

летом 1919 г. вырвалась на оперативный простор по фронту в 1500 км. Свои

Вооруженные силы Юга России Деникин быстро реорганизовал в три армии.

Добровольческую возглавил Май-Маевский, Донскую — Сидорин, Кубанскую —

Врангель.

Деникин вряд ли осознавал, что над Белой армией уже сгустились готовые

разразиться громом тучи. Услужливые приближенные подбирали белого коня к

торжественному его въезду как триумфатора в московский Кремль. Да и сам

Деникин, судя по всему, тоже утратил присущую ему осторожность, считая

возможным теперь явственнее обозначить социальные ориентиры возглавляемого

им движения. Во всяком случае именно в то время получили широкую огласку

его предначертания по рабочему и крестьянскому вопросам. Деникин подписал

законопроект об ограничении прав пролетарских слоев населения, а чуть

позднее одобрил земельное положение. Правовые расценили последнее как

«огульное уничтожение» помещиков, а умеренные социалисты, наоборот, как

стремление сохранить их. Крестьяне же, составлявшие основную массу

Добровольческой армии, сделав практический вывод, ударились в повальное

дезертирство.23 (2, Т. IV, с. 222—225) Эта болезнь перекинулась и на

рядовых казаков. Запрещение на Украине преподавания родного языка в школах

вызвало мощную национальную волну анархо-социалистического толка. Нестор

Махно превратился в кумира голытьбы. Его отряды на тачанках перетряхнули

города левобережья Днепра. Расстреливали, вешали, топили и сжигали на

кострах всех подряд, без разбора,— офицеров, коммунистов, интеллигенцию —

под общим лозунгом: «Бей белых — пока покраснеют, красных — пока побелеют».

Для борьбы с махновщиной Деникину пришлось снять с фронта корпуса Слащева и

Шкуро. В городах множились подпольные организации, в горах и плавнях —

партизанские отряды с выраженным советским оттенком.

На подвластных Деникину территориях смятение охватило верхние слои

общества. Казачьи представители вышли на советское правительство с

предложением заключить мир. Нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин

получил указание вступить с ними в переговоры. Кубанцы обнародовали

Страницы: 1, 2, 3