"аграха" - "твердость духа"; "сатьяграха" - упорство в истине, основанное
на ненасилии. На английский и на русский языки (в данном случае русский
перевод был калькой с английского) термин "сатьяграха" нередко
переводился как "пассивное сопротивление", "ненасильственное
сопротивление", "гражданское неповиновение", но ни один из этих переводов
не был точным и не раскрывал истинного смысла сатьяграхи. Сатьяграха
включала все эти значения, но она никогда не была пассивной.
Первая сатьяграха началась в Южной Африке в 1907 г. в знак протеста
против расистского закона правительства Трансвааля, вводившего для
индийцев специальные пропуска, для получения которых полиция требовала
регистрации и отпечатка пальцев. Добиться отмены закона Ганди не удалось.
Но проводившаяся им сатьяграха - неподчинение закону о регистрации
привлекла к положению индийцев внимание мировой общественности, прежде
всего в Индии и Англии.
Вторая сатьяграха проводилась в 1913 г. Размах движения вынудил
южноафриканские власти пойти на переговоры с Ганди и принять "Закон об
облегчении положения индийцев". Сатьяграха Ганди в Южной Африке принесла
свои первые плоды.
В 1915 г. Ганди вернулся на родину. Более 20 лет тому назад из Индии
в Дурбан уехал малоизвестный гуджаратский адвокат, в 1915 г. в Индию
вернулся Махатма. Пройденный в Южной Африке долгий путь становления
Махатмы был путем трудных духовных исканий. Эти искания во многом носили
религиозный характер, но обращены они были к проблемам человека в земной
жизни.
Духовные источники составляли неотъемлемую часть индийской культурной
традиции. По словам Ганди, он впервые задумался над сутью истины после
прочтения "Рамаяны", а впервые понял, что для достижения этой Истины
необходимо бескорыстное действие и страдание, - после прочтения
"Бхагаватгиты".
Как и многие другие индийские мыслители и политические деятели (в том
числе и Джавахарлал Неру), Ганди видел в"Бхагаватгите" духовную основу
своей жизни. "Чем больше я изучаю Гиту, тем больше я убеждаюсь в ее
уникальности. Для меня это духовный словарь. Когда я сомневаюсь, должен
или не должен я что-либо делать, я обращаюсь к ней, и до сих пор она
никогда не разочаровывала меня", - писал он. Он не прекращал ее изучения
всю свою жизнь и пришел к выводу, что именно в ней заложены основы
ненасилия.
Из всех священных текстов, формировавших личность Ганди и его учение,
"Бхагаватгита" была основной. Однако он нередко обращался и к священным
книгам других религий. Большую роль сыграло в становлении его личности
учение джайнов, Будды, причем Ганди никогда, по его собственным словам,
"не рассматривал джайнизм и буддизм отдельно от индуизма".
Несомненное влияние оказала на него Библия. Ганди не раз говорил о
сходстве многих духовных принципов Бхагаватгиты и Библии. Так, обращаясь
к библейским изречениям "помоги моему неверию" и "если сколько-нибудь
можешь веровать - все возможно верующему" и отмечая мудрость их
внутреннего смысла, Ганди добавляет: "в Гите имеется много аналогичных
высказываний".
Обращая внимание на то, что между Ветхим и Новым заветом имеются
фундаментальные различия, он подчеркивал, что "хотя Ветхий завет содержит
много глубоких истин, я не могу относиться к нему с тем же почтением, как
к Новому завету. Я рассматриваю Новый завет как развитие учения Ветхого
завета и в то же время в известном смысле как его отрицание".
Был Ганди знаком и с Кораном. "У меня никогда не было сомнения в том,
чтобы рассматривать Коран как откровение, не было у меня таких сомнений
ни в отношении Библии, ни в отношении Зенд Авесты, ни в отношении Грант
Сахеба, ни в отношении какого-либо другого подлинного писания, - замечал
он. - Откровение не является исключительной собственностью какой-либо
одной нации или племени". Определяющим для его мировоззрения было
убеждение в том, что каждая из священных книг была "наилучшей для своего
места и своей страны".
Религиозные тексты играли огромную роль в формировании духовности
Ганди. В самых различных жизненных ситуациях, на разных этапах своей
деятельности он всегда обращался прежде всего к священным источникам. Что
касается индийских проповедников и реформаторов XVII-XIX вв., таких, как
Нанак, Кабир, Рамакришна, то многие их откровения Ганди ставил наравне с
древними священными текстами. К взглядам же современных ему религиозных
деятелей, интерпретаторов и популяризаторов религиозных текстов Ганди
относился весьма сдержанно и нередко отмечал склонность многих из них к
догматизму и схематизму. Не случайно он писал, что "находится в поисках
гуру" (учителя), но никого не может из современников "назвать своим гуру
в религиозных исканиях".
Однако троих своих современников он выделяет как особенно близких ему
духовно и нередко называет своими учителями. Один из них был его
соотечественником, как и он, гуджаратцем, другой - россиянином, третий -
представителем западной культуры. "Три современника оказали реальное
влияние на мою жизнь: Райчандбхай - непосредственным общением со мной,
Толстой - своей книгой "Царство божие внутри нас" и Раскин - книгой "У
последней черты", - писал Ганди.
Раджачандра Равджибхаи, или, как, называл его Ганди, Райчандбхай
(1868- 1901) был известным поэтом-мистиком. В то же время он принадлежал
к гуджаратским деловым кругам. Однако Ганди привлекала не деловая
активность и даже не поэтическое творчество Райчандбхаи, а "его глубокое
знание Священного писания, безупречность характера и горячее стремление к
самопознанию". Ганди называл его "подлинным искателем истины", что было в
его устах самой высокой похвалой. По словам Ганди, именно Райчандбхаи
позволил ему понять истинную сущность индуизма; помог ему осознать, что
человек не может быть свободен, не
освободив себя от привязанностей к земным благам и не овладев искусством
самоконтроля. Под его влиянием Ганди пришел к выводу, что "человек,
полностью преданный своей дхарме и совершенно свободный от
привязанностей (к земным благам), лучше всего может сосредоточить все
свои усилия на деле, которому он в данный момент служит".
О влиянии Л.Н.Толстого на Ганди неоднократно писалось в литературе.
Утверждалось даже, что идею ненасилия Ганди заимствовал у Л.Н.Толстого.
Разумеется, это не так. Сам Ганди писал: "Толстой укрепил мою любовь к
ненасилию". Тем не менее в становлении Махатмы Толстой действительно
занимает особое место.
В книге "Сатьяграха в Южной Азии" и в автобиографии Ганди подробно
описал события, благодаря которым завязалась его переписка с великим
русским мыслителем. По его словам, он знал об учении Толстого о ненасилии
задолго до начала этой переписки и воспринял многие его идеи. Решающим
было влияние книги Толстого "Царство божие внутри нас". "Перед
независимым мышлением, глубокой нравственностью и правдивостью этой
книги, казалось, потускнели все другие", - вспоминал Ганди.В первом
письме Толстому (1 октября 1909 г.), обращая его внимание на тяжелое
положение индийцев в Южной Африке и на свое стремление добиться отмены
несправедливых законов, Ганди писал: "Борьба еще продолжается и
неизвестно, когда закончится, но она показала, по крайней мере некоторым
из нас, что ненасильственное сопротивление может и должно победить там,
где грубое насилие бессильно". В этом письме Ганди попросил у Толстого
разрешения распространить среди индийцев в Южной Африке его нашумевшее в
то время "Письмо к индусу".
Толстой, который до этого письма Ганди ничего не слышал о нем, сразу
почувствовал в нем своего единомышленника. Переписка их не прекращалась
до дня смерти великого русского писателя. Ганди посылает Толстому свое
предисловие к его "Письму к индусу" и книгу "Самоуправление Индии".
Толстой высоко отозвался об этой книге, назвал Ганди "индусским
мыслителем" и "борцом против английского господства", а в письме к В.Г.
Черткову (22 апреля 1910 г.) писал: "Очень он близкий нам, мне человек".
Сам же Ганди на протяжении всей жизни считал себя единомышленником
Толстого. Об этом говорится в беседах Ганди с его первым биографом
Джозефом И. Доком, в его предисловии к "Письму к индусу" Толстого, в его
автобиографии, в письмах и выступлениях. В список книг, которые Ганди
рекомендовал читать юношеству, он включил трактаты Толстого: "Так что же
нам делать", "Что такое искусство" и "Царство божие внутри нас". В 1921
г. на вопрос одного из корреспондентов о его отношении к графу Толстому
Ганди на страницах своего еженедельника "Янг Индиа" ответил: "Отношение
преданного почитателя, который многим обязан ему в жизни". На закате
жизни, в 1942 г., Ганди вновь публично подтвердил: "Россия дала мне в
лице Толстого учителя, который представил рациональную основу моего
ненасилия".
В то же время Ганди не раз обращал внимание на то, что он разделяет
далеко не все идеи Толстого. Главное, по его словам, заключалось не в
том, что великий русский писатель научил его чему-то принципиально
новому, а в том, что он укрепил его собственную веру в силу добра в
борьбе со злом. В предисловии к публикации перевода "Письма к индусу"
Толстого Ганди писал: "Не обязательно принимать все, что говорит Толстой
- некоторые из его
положений сформулированы недостаточно точно. Но надо ясно представить
себе основную, главную истину, на которой зиждится его обвинение
современной системы. Истина эта заключается в том, чтобы понять и
положить в основу своих действий непреодолимую власть души над телом,
неотразимую власть любви, которая является свойством души, над грубой
силой, порождаемой в нас возбуждением дурных страстей. В том, что
проповедует Толстой, нет
ничего нового. Но его трактовка старой истины свежа и действенна. Его
логика неопровержима. И, самое главное, он пытается осуществить в жизни
то, что он проповедует. Он проповедует, чтобы убедить".
Ганди привлекало то, что Толстой пропагандирует истины ненасилия,
трудовой жизни, самоконтроля, созвучные основным принципам индуизма -
ахимса (непричинение зла живущим), яджна (работа во имя хлеба насущного)
и йога (управление своей душой и своим телом), и то, что Толстой
связывает постижение этих истин с таким понятием, как совесть. В
индийских языках нет слова, идентичного слову "совесть", но, подчеркивал
Ганди, призывы
Толстого прислушиваться к голосу совести созвучны изречениям
древнеиндийских текстов о необходимости "иметь внутренний слух, чтобы
слушать, внутренний голос и внутреннее зрение и воспитывать в себе
самоконтроль, чтобы иметь все это" [30].
Если Райчандбхаи помог Ганди прийти к сыгравшему такую большую роль в
его жизни выводу о том, что принципы индуизма укрепляют позиции человека
в жизни и в борьбе за свои права, то Лев Толстой убедил его в том, что
эти принципы имеют общечеловеческое звучание.
Что касается Д.Раскина, то социально-политические утопические идеи
этого английского публициста и теоретика искусства были в первое
десятилетие XX в. созвучны многим идеям Толстого и Ганди. Книга Раскина
"У последней черты", которую Ганди перевел на гуджарати, помогла ему
сформулировать принципы всеобщего блага - сарводайя - и необходимости для
каждого человека зарабатывать себе на жизнь трудом, и прежде всего трудом
физическим. В "Автобиографии" Ганди-писал: "Основные положения книги
Раскина сводятся, как я понял, к следующему: благо отдельного человека в
благе всех... у всех одинаковое право зарабатывать трудом себе на
пропитание... Жить стоит только трудовой жизнью, какова жизнь земледельца
или ремесленника. Первый из этих принципов я знал. Второй я сознавал
смутно. До третьего я сам не додумался". Именно под влиянием идей Раскина
Ганди создал в Фениксе близ Дурбана колонию индийцев с тем, чтобы они
зарабатывали себе на жизнь физическим трудом. Это была его первая попытка
осуществить на практике соединение умственного труда и политической
деятельности с трудом физическим.
Конечно, на протяжении долгой жизни Ганди его взгляды по отдельным
социальным и политическим проблемам менялись в зависимости от меняющейся
исторической обстановки и интересов тех социальных групп, с которыми он
был связан, но его духовное кредо сформировалось в первой половине его
жизни. Далеко не все идеи, которые нашли выражение в первой книге Ганди
"Хиндсварадж" ("Самоуправление Индии"), увидевшей свет еще во время его
пребывания в Южной Африке, он, встав во главе национально-
освободительного движения в Индии в 20-е годы, разделял. Но впервые
прозвучавшее со страниц этой книги осуждение обогащения за счет народа и
ограничения государством свободы людей, понимание патриотизма как
стремления к всеобщему благу и свободе от колониального господства и
твердая уверенность, что с социальным злом и с насилием государства
следует бороться только ненасильственными методами, - все эти идеи
получили в его последующих письменных и устных выступлениях дальнейшее
развитие.
Верность своим духовным истокам он сохранил до конца дней, и именно
эта духовность, придавшая особую силу первому же возглавленному им
движению за права, достоинство и свободу людей, принесла ему высокий
титул Махатмы.
Путь к
свободе.
Вернувшись в Индию в 1915 г., Ганди основал в Ахмадабаде ашрам
(обитель), в котором он и его единомышленники готовились к применению в
Индии в борьбе за решение ее социальных и политических проблем методов,
принесших Ганди первые победы в Южной Африке. В соответствии с этим
обитель Ганди была названа им "сатьяграха ашрам". Ашрам существовал на
пожертвования богатых индийских патриотов, прежде всего членов ИНК. К
этому времени у
Ганди установились тесные дружеские отношения со многими конгрессистами.
Выдающийся индийский демократ Тилак и многие другие радикальные
представители ИНК привлекли Ганди своим обращением к индийским традициям,
но все же ближе ему были либеральные члены Конгресса, стремившиеся
достигнуть самоуправления Индии с помощью постепенных реформ.
Со времени своих первых контактов с ИНК в конце 90-х годов, когда
Ганди первый раз приезжал из Южной Африки в Индию, он считал своим гуру в
политических делах лидера умеренного крыла индийских конгрессистов Гопала
Кришна Гокхале. Гокхале всегда привлекал его стремлением "одухотворить
политику и социальную жизнь Индии", своим бесстрашием, жертвенностью и
стремлением руководствоваться указанием индийских шастр: "Истинная
мудрость не в том, чтобы начать какое-либо дело, а в том, чтобы знать,
как это дело довести до конца". Гокхале одним из первых конгрессистов
почувствовал великую притягательную силу Ганди, его огромное духовное
воздействие на окружающих, способность
вести за собой людей и подчинять их своей воле. Он оказал ему большую
помощь в организации ашрама и, несомненно, способствовал тому, что
руководители ИНК того времени увидели в Ганди будущего духовного лидера
своей организации.
В 1917 г. Ганди провел свои первые сатьяграхи в Индии (в Чампаране, в
Кхедде). Значение их трудно переоценить. Они сыграли огромную роль в
пробуждении политической активности широких слоев населения. Отмечая
состояние "страданий и бездействия", в котором находился в то время
индийский народ, Дж. Неру следующим образом охарактеризовал роль, которую
сыграло появление в Индии Ганди: "И вот пришел Ганди. Он был подобен
струе свежего воздуха, заставившего нас расправить плечи и глубоко
вздохнуть; подобно лучу света, он прорезал мрак, и пелена спала с наших
глаз; подобно вихрю, он все всколыхнул, и в первую очередь человеческое
мышление. Ганди не спустился сверху; казалось, он вышел из миллионных
масс индийцев, он говорил их языком и уделял им и их ужасающему положению
все внимание".
В 1918-1919 гг., когда вся Индия была охвачена волнением в связи с
отказом Англии выполнить обещание предоставить стране самоуправление
после окончания первой мировой войны, Ганди активно включился в
политическую борьбу. Он стал главным редактором газеты "Янг Индиа" и
издававшегося на гуджарати ежемесячника "Навадживан", с помощью которых
начал пропагандировать свои методы политической борьбы и "воспитывать
население в духе сатьяграхи". Он возглавил комиссию ИНК по расследованию
расстрела индийцев английскими солдатами в Амритсаре, стал одним из
авторов нового устава ИНК. "Я считаю, - писал в автобиографии Ганди, -
что, взяв на себя ответственность за выработку устава, по-настоящему
связал себя с политической деятельностью Конгресса".
Начало возглавляемой Ганди ненасильственной борьбы против господства
английского империализма в Индии положила массовая кампания против закона
о чрезвычайном положении, вступившего в силу в Индии в 1919 г. Закон был
разработан на основе предложений комиссии, возглавлявшейся английским
судьей Роулеттом, и вошел в историю под названием "Закона Роулетта". В
ответ на угрозу введения чрезвычайного положения Ганди написал "Клятву
сатьяграхи" и создал "Союз сатьяграхи" для сбора подписей под этой
клятвой. С вступлением закона в силу Ганди объявил о начале сатьяграхи и
призвал к проведению хартала (закрытие лавок) и прекращению всякой
деловой активности. Призыв Ганди был поддержан ИНК. Массовые харталы и
последовавшие за ними в 1919 г. революционные
выступления рабочих, ремесленников, торговцев, людей свободных профессий,
служащих, учащихся в различных частях страны побудили Ганди разработать
специальную поэтапную программу проведения сатьяграхи.
На первом этапе предусматривались следующие формы бойкота
колониального режима: отказ от почетных должностей и званий, от участия в
официальных приемах и других церемониях, бойкот английских школ,
колледжей, выборов в законодательные органы, бойкот иностранных товаров.
На втором этапе сатьяграхи предлагалось перейти к отказу от уплаты
налогов. Целью сатьяграхи объявлялось достижение свараджа -
самоуправления Индии.
Программа Ганди была одобрена на сессии ИНК в Калькутте в 1920 г. В
том же году был принят новый устав, разработанный Ганди и превращавший
ИНК в массовую политическую организацию; создавались действующие между
Страницы: 1, 2, 3
