развития демократии, внутрипартийной жизни. Как отмечалось в Отчетном
докладе ЦК XIII съезду партии (докладчик Зиновьев), собрания «продолжались
целыми ночами до утра... Партия была взбудоражена, как улей. Вся рабочая
масса, входящая в нашу партию, прислушивалась к спорам.
Поводом к дискуссии послужили письма Троцкого в ЦК от 8 и 24 октября. В
них нашли отражение основные положения позиции Троцкого и его сторонников
по вышеназванным вопросам.
25—27 октября на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК РКП (б), рассмотревшем
вопрос «О внутрипартийном положении в связи с письмами Троцкого», он
вынужден был признать несвоевременность своего выступления.
6 декабря в «Правде» одновременно появились статьи Троцкого и Сталина,
в них они подвели итоги дискуссии и достигли некоторого компромисса. 7
декабря была опубликована резолюция объединенного Пленума ЦК ч ЦКК, в
основу которой легли принципиальные идеи и положения принятой еще Х съездом
РКП (б) резолюции «О единстве партии». Казалось бы, стороны пришли к
обоюдному согласию. Но не тут-то было.
Троцкий настоял на появлении 11 декабря в «Правде» своей статьи «Новый
курс», в которой в некорректной форме затронул проблему поколений в партии.
В тот же день на собрании бюро ячеек и активных работников Московской
организации Зиновьев выступил с критикой статьи Троцкого,[38] а 15 декабря
в газете с антитроцкистской статьей «О дискуссии, о Рафаиле, о статьях
Преображенского и Сапронова и о письме Троцкого» выступил Сталин. Вновь
развернулась борьба, в которую помимо партийного руководства втянулась и
партийная масса.
В ходе дискуссии Троцкий и его сторонники оказались в меньшинстве. В
принятой XIII партконференцией резолюции «Об итогах дискуссии и о
мелкобуржуазном уклоне в партии» платформа троцкистов была осуждена.
В сентябре 1924 г., находясь на отдыхе в Кисловодске, Троцкий написал
статью «Уроки Октября». Она дала толчок очередной, так называемой
литературной дискуссии в партии. В ней Троцкий вслед за проблемой поколений
в партии поднял вопрос о полу соглашательской тактике руководства РСДРП (б)
(Каменев, Сталин) в феврале—марте 1917 г. (до приезда Ленина) и об
«октябрьском эпизоде» Зиновьева и Каменева.
На этот шаг Троцкий пошел вполне сознательно. Во-первых, стремился
взять реванш за поражение в дискуссии осенью 1923 г. Во-вторых, он
сознавал, что его оттирали от рычагов власти, поэтому и попытался
восстановить утрачиваемые позиции.
И на этот раз сделать ему это не удалось. Дискуссия вылилась в
жесточайшие споры о ленинском идейном наследии, дооктябрьском прошлом
Троцкого, его отступлении от ленинизма, принижении авангардной роли партии
в революции и строительстве социализма. В этом противоборстве он не смог
противопоставить серьезных контраргументов против выдвинутых обвинений
своих противников.
В 1926—1927 гг. Троцкий уже объединился со своими вчерашними
противниками, Зиновьевым и Каменевым, до этого возглавлявших организованную
в середине 20-х годов «объединенную левую» оппозицию. Ее платформа, как
справедливо отмечает Г. Водолазов, фактически представляла собой несколько
модифицированную теорию «милитаристского социализма» Троцкого, в которой
опять-таки ставились заведомо невыполнимые задачи, а главный упор вновь
делался на необходимость «пришпорить» историю, используя все те же методы
административно-командного давления на трудящиеся массы.[39]
Суть выступления «объединенной левой» оппозиции свелась к обвинению
большинства ЦК ВКП(б) в проведении политики отставания развития
промышленности от темпов развития народного хозяйства в целом. Наиболее
откровенно об этом было заявлено в выступлении Троцкого на апрельском (1926
г.) Пленуме ЦК партии. Троцкий не голосовал за резолюцию Политбюро по
докладу Председателя Совнаркома А. И. Рыкова «О хозяйственном положении и
хозяйственной политике», посчитав предложенные в ней темпы развития
промышленности недостаточными для преодоления возникшей диспропорции.
Решение этой проблемы в соответствии с теорией «перманентной революции»
Троцкий ставил целиком в. зависимость от международной ситуации, развития
мировой революции. Страна, говорил он, исчерпала возможности развития,
опираясь на старую технику. Она нуждается в новой технике. Именно поэтому
зависимость наша от капиталистической техники будет в ближайшие годы
увеличиваться, а не убывать». Раз так, значит, партии и Советскому
государству следует принять действенные меры для того, чтобы темпы
индустриализации постоянно увеличивались. За счет каких ресурсов?—
спрашивал Троцкий. И отвечал: Мы находимся в периоде первоначального
социалистического накопления, что предполагает высшее напряжение сил и
средств для индустриализации. Как молодая буржуазия в соответствующий
период первоначального накопления жилы из себя тянула, пуритански урезывая
себя во всем, так и мы должны действовать.
Партия и «левая» оппозиция по-разному понимали проблему темпа, саму
сущность индустриализации. Это различие вытекало и было обусловлено
подходом сторон к решению коренного противоречия в дискуссиях 1926—1927 гг.
А именно—разным отношением к вопросу о возможности построения социализма
водной отдельно взятой стране. Почему требуется теоретическое признание
построения социализма в одной стране?—спрашивал Троцкий осенью 1926 г. на
XV партконференции.— Откуда взялась эта перспектива? Почему до 1925 г.
никто этого вопроса не выдвигал.
Тезис об отрицании возможности построения социализма в СССР в качестве
центрального фигурировал в «заявлении 13-ти» и «платформе 83-х»,
представленных на июльском (1926 г.) Пленуме ЦК, где произошло
организационное оформление «объединенной .левой» оппозиции. Именно с курсом
на построение социализма в СССР оппозиция связывала источники всех бед
в развитии страны. Неправильная политика,—говорилось в «платформе 83-
х»,—ускоряет рост враждебных пролетарской диктатуре сил: кулака, нэпмана,
бюрократа.
Если партия под быстрыми темпами индустриализации понимала такие
максимальные темпы, которые обеспечивали бы неразрывный союз пролетариата с
основной массой крестьянства, не отрывали индустриализацию страны от
сельскохозяйственной базы и обеспечивали более быстрый рост тяжелой
индустрии, подтягивая отстающие отрасли легкой промышленности, то оппозиция
считала необходимым проведение политики, получившей название «сверх
индустриализации». Ее составными элементами объявлялись: усиление обложения
налогами середняцкого крестьянства (в трактовке оппозиции это выглядело как
снижение налогов па 50 процентов с бедняков); повышение цен на товары
широкого потребления;
изъятие оборотных средств из кооперации.
Политика налогового нажима на середняка, высоких цен на промтовары не
только не способствовала бы упрочению союза рабочего класса с трудящимся
крестьянством, но и могла создать для него дополнительные трудности.
Повышение цен на промтовары привело бы к автоматическому росту цен на
продукты сельского хозяйства и понижению платежеспособности рубля. Наконец,
изъятие значительной части оборотных средств из кооперации вело к усилению
позиций частного капитала в торговле. Тем самым в лице «объединенной левой»
оппозиции большинство Ц1< столкнулось с тем, что всегда было характерно для
троцкизма: проповедью леворадикальных установок, которые" при их реализации
вели к прямо противоположным утверждавшимся в них целям—капитуляции перед
капиталистическими элементами.
Естественно, нужно было принять незамедлительные меры против Троцкого и
его сторонников. «В этих условиях необходимо было всенародно развенчать
троцкизм,—отмечалось М. С. Горбачевым,—обнажить его антисоциалистическую
сущность».
С этой целью не раз приходилось проводить внутрипартийные дискуссии.
Накануне XV съезда партии (1927 г.) газета «Правда» в «Дискуссионном
листке» опубликовала тезисы ЦК по основным обсуждавшимся вопросам и контр
тезисы оппозиции. В ходе обсуждения этих материалов за тезисы ЦК во всех
партийных организациях проголосовали 726 006 коммунистов, за контр тезисы
оппозиции—4120 ч воздержалось 2676 человек.
Состоявшийся в январе 1925 г. Пленум ЦК ВКП (б) освободил Троцкого от
должности председателя Реввоенсовета Республики, назначив на этот пост М.
В. Фрунзе. На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) в октябре 1926 г. от
имени Ленинградской парторганизации С. М. Киров предложил вывести Троцкого
из состава Политбюро. В октябре 1927 г. на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК
ВКП (б) Троцкий был исключен из состава ЦК ВКП (б), а 14 ноября за
организацию демонстрации приверженцев оппозиции в 10-ю годовщину
Октябрьской революции—из членов партии.
Значение поражения троцкизма в рядах ВКП (б) заключалось не только в
самцом факте исключения Троцкого и его сторонников. Партия, -рабочий класс
прошли школу идейной закалки. Курс на строительство социализма получил
поддержку н признание трудящихся масс,
Но была и другая сторона медали, которая позволяет говорить о еще одном
уроке борьбы против троцкизма в ВКП (б). В свое время Ленин, анализируя
итоги преодоления в партии «рабочей оппозиции», настоятельно указывал на
необходимость отделить в ее платформе «здоровое от нездорового», то есть
максимально учесть те позитивные элементы, которые присутствовали в критике
ее лидерами деятельности большинства ЦК РКП (б) и могли способствовать
оздоровлению ситуации, улучшению массово-политической работы в целом. В
отношении троцкистской оппозиции такого учета сделано не было.
Сказалось острое соперничество партийных руководителей за лидерство в
партии. Особенно это было
свойственно взаимоотношениям Сталина с Троцким., Не зря в «Письме к
съезду» Ленин указывал, что именно от их отношений во многом будет зависеть
устойчивость не только ЦК, но и всей партии. Ни Сталин, ни Троцкий так и не
смогли обуздать взаимные вождистские амбиции, преодолеть неприязнь друг к
другу. Отсюда нежелание, а в ряде случаен и просто неспособность к поиску
взаимоприемлемых решений, стремление доказывать свою правоту не силой
аргументов и фактов, а действуя по принципу «кто кого перекричит». В
результате в дискуссии вносились нервозность, ожесточенность и другие
несвойственные традициям большевистской партийности элементы.
Деформировались ленинские принципы внутрипартийной жизни, отмечались
обоюдные нарушения резолюции Х съезда РКП (б) «О единстве партии».
В борьбе с Троцким—в нарушение Устава партии— в Политбюро и ЦК
создавались компактные группы которые, прежде чем вынести вопрос на
обсуждение полномочного органа партии, принимали по нему решение в своем
узком кругу. Так, в 1923—1925 гг. были созданы сперва «тройка» (Сталин,
Зиновьев и Каменев), затем «семерка» (шесть членов Политбюро—Сталин,
Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин, то есть все, кроме Троцкого, и
плюс еще председатель ЦКК ВКП(б) Куйбышев), представлявшие тайное
Политбюро. Имелись и кандидаты в такое Политбюро—Молотов, Калинин,
Рудзутак, Дзержинский и другие.
Практика создания группировок продолжалась и в дальнейшем, в ходе
борьбы с «объединенной левой» оппозицией. В январе 1926 г. на Пленуме ЦК
ВКП(б), характеризуя сложившуюся в Политбюро и ЦК атмосферу, Троцкий
говорил: «У меня глубочайшее убеждение, что в 9 случаях из 10, если бы
выработка решения происходила действительно коллективным путем, то или
другое замечание, которое хочешь сделать, не имело бы характера борьбы, оно
являлось бы деловым замечанием; когда же вопрос уже предрешен большинством,
то же самое замечание получает уже неизбежно другой характер. Я,
разумеется, не стану повторять, что всякому назначению подчинюсь. Но я
должен указать на величайшие трудности, которые есть, а если они не будут
устранены в дальнейшем, то, разумеется, для работы положение создается
совершенно невозможное». Показательно, что ни один из участников этого
заседания не
возразил Троцкому по существу.
С целью более тщательной подготовки к борьбе против объединенной
оппозиции большинство ЦК нарушило установленную при Ленине ежегодную
очередность проведения партийных съездов. XV съезд собрался через два года
после XIV. Причем после решения о его проведении партийные активы в Москве,
Ленинграде, Ростове. Баку были собраны внезапно. К тому же—с использованием
метода тщательного отбора только сторонников линии большинства ЦК, отчего
многие представители «объединенной левой» оппозиции не попали на
партактивы.
Подобным же образом, когда представлялась возможность, действовали и
сами оппозиционеры. На конспиративных квартирах, в других местах они
проводили нелегальные собрания. «В разных концах Москвы и Ленинграда
происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в
числе от 20 до 100 и 200 человек для того, чтобы выслушать одного из
представителей оппозиции,—вспоминал Троцкий.—В течение дня я посещал два-
три, иногда четыре таких собрания». По словам Троцкого, в ходе
предсъездовских дискуссий на таких собраниях только в Москве и Ленинграде
побывало около 20 тысяч человек. Причем правилом было недопущение на
собрания представителей ЦК и ЦКК ВКП(б).[40]
Такое недопустимое с обеих сторон ведение партийных дискуссий
обусловило «глухоту» ее участников. Каждая сторона хотела слушать и
понимать только «своих». Доводы и аргументы «чужих» попросту отвергались
без всякой попытки разобраться в них по существу. Бот наиболее типичный
пример одного из заседании Пленума ЦК ВКП(б) (август 1927 г.), позволяющий
судить об атмосфере, в которой проходило обсуждение спорных проблем не
только на этом Пленуме, но в целом на данном этапе внутрипартийной борьбы.
Ее участники рассуждали широко, не стеснялись обращаться к историческим
аналогиям, не раз возвращались назад, к уже решенным еще при Ленине
вопросам. Так, например, Каменев, критикуя резкость претензий большинства
ЦК к «объединенной левой» оппозиции, ссылался на более взвешенный подход к
оппозиционерам при Ленине, в частности к сторонникам «военной оппозиции».
Их, заявил Каменев,
никто не считал пораженцами, хотя с ними и велась напряженная борьба.
Голощекин перебил Каменева: «Кто вам написал, что
вы читаете?»
Каменев: «А вы просто дурак».
Шкирятов: «Нельзя ли без таких выражении? По-вашему, все дураки, только
вы умные».
Голощекин: «Это можно слышать только от глупого человека, который
научился языку фашистов».
Каменев: «Вы меня, товарищи, послали к Муссолини»
и т. д.[41]
Или еще один образец «взаимной вежливости». На Пленуме с речью выступил
Ворошилов. Он рассказывал о деятельности партийных ячеек в Красной Армии.
При этом, возражая Каменеву по поводу «военной оппозиции», сторонником
которой он являлся на VIII съезде РКП (б), Ворошилов обвинил Троцкого в
чрезмерном пристрастии к репрессиям против командного и рядового составов,
в расстрелах, в том числе и членов партии. Троцкий не выдержал и, перебив
Ворошилова, закричал:
«Вы же лжете совершенно сознательно, как бесчестный каналья, когда
говорите, что я расстреливал коммунистов». Ворошилов: «Сами вы каналья и
отъявленный враг нашей партии...»
Голос: «Призвать к порядку. Канальями называют». Другой голос: «Какие
канальи здесь?» Ворошилов: «Ладно, черт с ним». Троцкий: «Что же, меня
будут обвинять, что я расстреливал коммунистов, а я буду молчать».
Подвойский: «Вы расстреливали коммунистов. Я список расстрелянных
представлю».[42]
Ясно, что в такой обстановке трудно было найти даже подобие совместного
решения. Это с неизбежностью вело к тому, что, даже когда оппозиция в общем-
то правильно ставила вопросы, в частности о недемократических методах
руководства группы Сталина, росте вождистских начал в этом руководстве,
засилье бюрократизма в партийных и государственных органах, она не находила
отклика — не говоря уже о поддержке —у большинства ЦК и партии в целом.
Критика лидерами оппозиции группы Сталина, как правило, воспринималась
сугубо как стремление оппозиционеров вернуть утрачиваемые позиции.
Ссылка и эмиграция.
12 февраля 1929. г. Троцкий направил президенту Турецкой Республики
заявление: «Милостивый государь. У ворот Константинополя я имею честь
известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по, своему выбору
и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию».[43]
Троцкий действительно оказался на берегах Босфора не по своему желанию.
Еще в начале 1928 г. он оказывается в политической ссылке в Алма-Ате,
где продолжает вести оппозиционную деятельность. Только за апрель—ноябрь
1928 г. им было получено около тысячи писем и 700 телеграмм. В ответ он
отправил своим сторонникам 800 писем и 500 телеграмм.
На фоне массового отхода от оппозиции ее бывших приверженцев—с XIV
съезда ВКП(б) (декабрь 1925 г.) по 1 июня 1928 г. отошло 4350 человек[44],
из них после XV съезда—3098 человек,—упорство Троцкого привело к
результатам прямо противоположным тем, которых он добивался: не к
оздоровлению внутрипартийного режима, а к еще большему его ужесточению.
В декабре 1928 г. в Алма-Ату был направлен специальный уполномоченный
ОГПУ, который вручил Троцкому ультиматум. В нем содержалось требование
Страницы: 1, 2, 3