близок, и послал Тюренна в испанские Нидерланды.

Бывшие веймарцы под командованием Тюренна, желали сражаться только на

территории Германии, они остановились близ Саверна, отказываясь двигаться

дальше, и начали разбредаться. Хорошо осведомленный Мазарини, понял,

генерала следует послать на восток, Максимилиан, возобновил там военные

действия. В сентябре 1647 года французы и шведы отправились в путь, заняли

и разграбили Баварию, разгромив Максимилиана при Цусмаркхаузене (в мае 1648

года). Окончательная победа привела к скорому заключению мира, о чем не

знал ни один из генералов, так как находились слишком далеко от дипломатов.

Они двинулись к Вене, вынуждены были остановиться, поскольку не

доставлялись ни провиант, ни боеприпасы. Отступили, чтобы раздобыть

продовольствие в Швабии. Устремились к Праге, осажденной шведом немецкого

происхождения Кенигсмарком. Генералы Врангель и Тюренн предполагали затем

двинуть войска на Вену, но их уведомили, что Вестфальский мир уже подписан

(в октябре).

Все эти маневры дали Франции большую часть Эльзаса, где процветали

феодальные нравы и почти маниакальное пристрастие к изощренным судебным

разбирательствам. Союзниками Мазарини стали некоторые князья империи, в

основном из Рейнской области.

Мазарини, всегда считал главным врагом Испанию с ее огромными

владениями, разбросанными по всему земному шару. Однако, несмотря на победу

при Рокруа, все складывалось непросто.

В Каталонии, оккупированной Францией, дела шли плохо. Каталонцы

увидели, что французская оккупация так же жестока, как кастильская: вице-

королевство, во главе с Конде и братом Мазарини, представлявшими короля

Франции, герцога Барселонского оказалось малоэффективным, ситуация зашла в

тупик.

Оставались большие северные равнины между Мезой и Соммой, вечное поле

битвы. В 1646 году здесь появился герцог Орлеанский. Герцог

Энгиеннский помог ему взять Кортрейк и Мардик (в августе), после чего Мсье

вернулся в Париж с победой. В октябре герцог Энгиеннский провел решающее

сражение и взял Дюнкерк, прекрасный порт и очень опасное гнездо корсаров.

Голландцам не понравился героизм герцога: они сочли, что французы слишком

близко подошли к их морским провинциям, что явилось одной из причин

заключения год и три месяца спустя (в январе 1648 года) сепаратного мира с

Испанией. Испанцы, признали независимость, давно существовавшую, и даже

отдали полосу земли к югу от Мезы. Заключение мира имело тяжелые

последствия для французов: большая часть испанской армии на севере

высвободилась и готова была устремиться к Парижу.

Испанцы под командованием брата императора эрцгерцога Леопольда

захватили Ланс. Конде, сделал вид, что отступает, и враги покинули

захваченный город: Конде этого и хотел. Используя свою обычную

стремительную тактику, Конде заставил их отступить. Битва произошла 20

августа, в ее честь состоялся молебен в соборе Парижской Богоматери. Именно

эта победа стала преддверьем Фронды. Несколько дней спустя, был заключен

мир с Империей, но произошло это в атмосфере враждебности.

Но Мазарини, лучше других знал, что средиземноморская держава Испания

отхватила добрые куски итальянской территории, и он, возможно, сумеет

потеснить ее с этой стороны, одновременно побеспокоив Папу, — они не любили

друг друга. Неприязнь зародилась на конклаве, в 1644 году: Мазарини хотел,

чтобы новый Папа был чуточку меньшим испанофилом, чем Урбан VIII, но его

кандидат и личный друг Саккетти не прошел. Папой избрали некоего Памфили,

настроенного по отношению к Испании еще более благосклонно, врага

Франции.[4] В маленьких государствах, граничивших с Миланским герцогством и

папским государством, начались сложные интриги. Мазарини предложил проект:

прервать или хотя бы помешать связям Испании с Италией, ударить в слабое

место, заняв порты Испании на тосканском побережье и южнее, в Неаполе.

В первый раз, весной 1646 года, в атмосфере эйфории сухопутных побед,

была организована первая экспедиция во главе с герцогом де Брезе,

родственником Ришелье, высадившаяся в Орбетелло, на тосканском побережье.

Герцог де Брезе погиб в морском бою, а принц погрузился с выжившими на

корабли. Вторая экспедиция, лучше подготовленная и ведомая более опытными

командирами (маршалами дю Плесси-Праленом и де Ламейере), прибыла к острову

Эльба, высадила там и в Пьомбино лучшие части. В октябре форт Пьомбино и

столица острова Эльба капитулировали, позволив французам затруднить на

какое-то время передвижение испанских галер между Генуей и Неаполем.

В Неаполе, в июле 1647 года, начался серьезный мятеж. Испанский вице-

король заперся в практически неприступной крепости Шато-Неф. Неаполитанцы

отправились в Рим, где в то время находился пятый герцог де Гиз. Он

происходил из Анжуйского дома, правившего в Неаполе и Сицилии. Пятый герцог

де Гиз был, смел, желая угодить своей любовнице, фрейлине Анне Австрийской,

предупредил Мазарини о просьбе неаполитанцев, прорвался мимо испанских

кораблей, причалил и был встречен приветствиями подданных-республиканцев,

провозгласивших его своим вождем. Герцог не оправдал надежд, бунтовщики

устали, и в этот момент решительные и очень сильные испанцы покинули

крепость, вернули свои земли, схватили герцога Гиза и отправили его в

Испанию с почетным караулом, достойным принца крови.

В этом деле огромную роль сыграл Мазарини. В начале декабря он

отправил несколько французских кораблей курсировать у берегов Неаполя, с

приказом привезти герцога. Мазарини, готовившему подписание мира, не

нужны были новые осложнения.

Итальянская политика Мазарини была не слишком успешной. Она разозлила

Папу и задержала несколько испанских судов и полков вдали от главных полей

сражений. Но, задерживались и французские корабли.

Но не итальянские дела были главными: важнейшее значение в тот момент

имели дипломатические маневры, они начались давно и шли параллельно с

военными действиями.[5]

Стоило начаться конфликту, как немедленно завязывались тайные

дипломатические контакты: свои услуги предлагали посредники. Папа Урбан

VIII вступил на самом раннем этапе, выступая за необходимость союза всех

христиан и новый крестовый поход (турки в тот момент обосновались вблизи

венецианских и австрийских земель). С 1641 года Людовик XIII и император

вместе вынашивали идею организации двух параллельных конгрессов в двух

соседних городах Вестфалии: Оснабрюке, где должны были проходить переговоры

со шведами-лютеранами (при посредничестве датского короля, что, в

результате, не получилось из-за внутрискандинавских противоречий) и

Мюнстере, куда собирались приехать для переговоров католики, здесь

предполагалось посредничество Папы и Венеции. Четыре главных державы должны

были вести переговоры от своего имени и от лица своих союзников.

Предложения должны были подаваться в письменном виде, тексты собирались

пересылать из города в город со специальными курьерами. Открытие конгресса,

предусмотренное на март 1642 года, было перенесено на апрель, а потом на

декабрь 1644 года. 4 декабря месса и пышная процессия ознаменовали открытие

переговоров.

Переговоры шли более трех лет. На Вестфальском конгрессе французскую

сторону представляли три дипломата: д’Аво, Сервьен и Лионн.[6] Мазарини

выбрал двух талантливых людей — графа д'Аво и основательного судейского

чиновника Сервьена; первый презирал второго, они ссорились из-за того, кто

первый поставит подпись на депешах, отсылаемых ко двору, но при всем том

умно и тонко исполняли сложные и все время менявшиеся указания Парижа.

Конгресс работал так много и так медленно, потому что все европейские

проблемы (за исключением английских) подлежали обсуждению, и главное каждый

участник следил за изменениями военной ситуации на разных фронтах, влиявших

на переговоры и на последующее принятие трудных решений.

Первое решение, было принято в январе 1648 года: речь шла о

независимости Соединенных Провинций, признанной Испанией, которая

освободилась, таким образом, от одного из противников, возможно, самого

непримиримого и упорного, и покинула Вестфальский конгресс с крупной

дипломатической победой. Роль Мазарини, в этом деле, была незначительной.

В конце 1645 года, добившись прочных военных успехов, французские

армии оккупировали две трети территории Каталонии и около трети испанских

Нидерландов. Стремясь надежно прикрыть Париж с севера, Мазарини тайно

предложил Испании мир при условии, что Франция отдаст Каталонию и получит

Нидерланды, подкрепив предложение обещанием брачного союза семилетнего

короля с инфантой. Несмотря на недовольство Сервьена и д'Аво, в Мадриде и

Мюнстере, в обстановке крайней секретности, начали зондировать

почву. Главный испанский переговорщик Пенаранда предупредил своего

голландского коллегу Паува. Тот уведомил Гаагу, и проект был заблокирован.

Испанцы тогда не потеряли еще ни Каталонию, ни католические Нидерланды, но

богатые голландские купцы, правившие страной, устали от долгой войны, так

как она съедала слишком много денег, а генералы-аристократы не хотели

получить в соседи могущественное католическое королевство Франция.

Подобная неосторожность и серьезный провал Мазарини не прибавили ему

популярности. Мазарини ставили в упрек тот факт, что он не сумел довести до

заключения мира переговоры с католической Испанией.

Существовало два текста договора о Вестфальском мире на латинском

языке, подписанных в один и тот же день, 24 октября 1648 года. Один договор

был подписан в Мюнстере, другой в Оснабрюке он касался Швеции, и был

связан с присоединением Эльзаса к французскому королевству.

Договор окончательно и де-юре признавал за королем Франции право

полного владения тремя епископствами (в действительности, занятыми столетие

назад) — Мецем, Тулем и Верденом, а также частью богатых угодий. Но главную

проблему, лотарингскую, решили отложить: Лотарингия переставала зависеть от

Империи, французские войска оккупировали большую часть ее территории, в том

числе стратегически важные пункты, продолжали контролировать главную дорогу

с востока на запад. В самом незаметном месте договора, признавалась

оккупация Пиньероля.

Швеция получила несколько кусков территории Германии: часть Померании,

Бременское епископство. Союзник Франции получил единовременно хорошую

компенсацию.

Главная часть договора была посвящена урегулированию политического

устройства Империи и Германии, где уже тридцать лет шла война. Для

Мазарини, как когда-то для Ришелье, было очень важно, чтобы желание

императоров объединить, политически и религиозно, Германию с выгодой для

себя провалилось окончательно и бесповоротно. А дела шли вполне успешно. С

одной стороны, все три конфессии впервые были признаны законными, их

положение определялось в каждом городе или государстве желанием князя. С

другой стороны, деление Германии на 360 частей, маленьких, средних и редко

больших, было формально признано, как и теоретически независимость каждой

из них. Все это умаляло мощь и реальную власть императора, ставшего своего

рода духовным лидером, феодалом, владевшим, тем не менее, самыми

обширными и богатыми провинциями, не говоря уж о заграничной

жемчужине в короне Империи — венгерском королевстве (правда, две трети его

оккупировали турки).

Завершение, пусть и наполовину, долгой войны, как и первый заключенный

мир, было понято, оценено и признано далеко не всеми подданными юного

короля. Они были слишком заняты: одни — трудами и заботами, другие —

конфликтами, интригами, ссорами и денежными претензиями. В общем, кого-то

целиком поглощала Фронда, кого-то — нищета.[7]

1.3. Мазарини и Фронда.

Фронда проходила под гул антиналоговых волнений, начавшихся задолго до

неё и не прекращавшихся вместе с ней.[8]

Надо было оплачивать войну, помогать союзникам, расходы превышали 120

миллионов ливров. В 1647 году расходы достигли 143 миллионов. В 1645 году

правительство нашло достаточно банкиров и подписало 7 откупных договоров

(на 17 миллионов), 82 соглашения (на 47 миллионов) и выпустило не менее 238

займов, гарантировавших не менее 102 миллионов. И все же в 1647 году

банкиры не побоялись оплатить 84% расходов государства.

Мазарини сократил проценты (с 15% до 5%), выплачивавшиеся сторонникам

реформы, арендаторам и финансистам, но этого оказалось недостаточно.

Главное событие произошло 18 июля 1648 года. В тот день совет в составе

шести министров и королевы решил аннулировать все займы, договоры,

вторичные и дополнительные договоры с передачей обязательств, авансы,

предоставленные частным лицам на этот год и на следующие годы. Иначе

говоря, свершилось открытое банкротство, что на время, решало все

финансовые проблемы, а этого и добивался Мазарини. Было объявлено, что

проценты по аннулированным займам будут выплачены позже. Надо сказать, что

приблизительно две трети парламентариев и членов других судов были еще и

финансистами, поручителями финансистов и кредиторами финансистов. И

королевское банкротство серьезно затрагивало всех этих людей, что они

немедленно ощутили.

Тогда же испанская армия, освободившаяся от врагов на севере, вновь

попыталась открыть дорогу на Париж, заняв Ланс. Как раз в тот момент, когда

Конде разбил испанцев, Бруссель и его клика, затеяли тяжбу с откупщиками, с

которыми не состояли в родстве (20—22 июля), что переполнило чашу терпения

финансистов, Мазарини и королевы. Уже 25 июля они кинулись в атаку,

воспользовавшись возвращением в Париж героя и его солдат и великолепным

благодарственным молебном в соборе Парижской Богоматери, который должны

были служить в среду, 26 августа.

Анна Австрийская уехала из Парижа 13 сентября с частью двора и совета,

чтобы побыть на свежем воздухе и обдумать месть парламенту. 20-го к ним

присоединился Конде со своими солдатами. 24 сентября пришлось переехать в

Сен-Жермен. 22 сентября официальная делегация представителей парламента во

главе с Виолем и двумя Потье (Бланменилем и Новионом) прибыла в Рюэль и

потребовала освобождения бывшего министра Шавиньи (сидевшего в тюрьме в

Венсенне), возвращения из ссылки де Шатонёфа, другого бывшего министра, а

также де Гула, близких друзей Мсье. Королева отказала по всем пунктам, тем

более что послы дурно высказывались о Мазарини.

Два месяца высшие суды опасались неизбежных финансовых мер, которые

могли принять министры и даже военные, потом попробовали атаковать

некоторых крупных финансистов, но, не договорившись между собой, не сумели

помешать королю взять деньги в долг под 10%.

Тогда же появились немногочисленные памфлеты, открыто нападавшие на

Мазарини. Нельзя сказать, что Мазарини был совершенно равнодушен к тому,

что писали парижские памфлетисты[9]. Мазарини нисколько не беспокоился,

хотя отчетливо понимал: враги смелеют, а трудности не убывают. Но главными

своими врагами первый министр считал отнюдь не простонародье или буржуа,

поэтому всё же его не очень заботило, что думали и говорили эти люди. Что

бы ни происходило, он всегда выискивал тайные козни вельмож и

государственных сановников.[10]

Королева и кардинал были потрясены новостями, пришедшими из Англии, о

суде над королем Карлом I Стюартом, о «чистке» парламента и о реальной

возможности создания «народного» государства. Опасаясь за участь зятя Анны

Австрийской (королева Англии нашла приют в Лувре), обеспокоенные дурным

примером, поданным английским парламентом, Ночью, в праздник Королей,

королевская семья, министр, несколько верных друзей, слуг и солдат тайно

уезжают в Сен-Жермен, где их никто не ждал.

Это означало разрыв с Парижем, с тем, что называли Фрондой.

Уехать из Парижа под защитой Конде означало для Мазарини и королевской

семьи разорвать отношения с парламентом и Парижем и продемонстрировать

желание отомстить обоим. Замысел был следующим: заставить подчиняться

обоих, используя тактику блокады, мешая снабжению парижан по суше и воде. В

целом, задуманное почти удалось.

В течение почти трех месяцев Париж жил интригами, волнениями, ссорами

и насилием.

В парламенте впервые раздались открытые выступления против Мазарини.

Вспомнили о постановлении 1617г., запрещавшем иностранцам занимать во

Франции пост министра.[11] В парламенте, выкрики подстрекателей поначалу

заглушали голоса благоразумных депутатов. Кардинала объявили возмутителем

общественного спокойствия, врагом короля и его государства, ему давали

неделю на то, чтобы он покинул королевство, в противном случае «всем

подданным короля приказывалось преследовать его», то есть арестовать либо

убить. Это постановление стало известно в Сен-Жермене, и королева приняла

решение: перевести все четыре Высших суда в Мант, Монтаржи и в другие

места.

Все это никак не затрагивало временных хозяев Парижа: Гонди, бунтующих

парламентариев и дворян-фрондеров. Существовала «третья» партия — партия

«примирения», имевшая отношения с Сен-Жерменом, то есть с Мазарини.

Ни юридические аргументы, ни какие бы то ни было претензии

противников, ни оскорбления в печати не могли всерьез встревожить

кардинала, уверенного, что первопричина заключается в неэффективности одних

и страхе и продажности других. Мазарини занимался в основном внешней

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7