городов. Выбор его остановился на Париже и Гейдельберге неслучайно. В

Парижском - Ж.Дюма, Бертло, Вюрц, в Гейдельберге-Бунзен, Кирхгоф. Кариус.

Но не сопоставление имен определило выбор, ему просто очень понравился

Гейдельберг. Встретился в эти времена с известными учеными Европы. Было

принято решение работать в домашней лаборатории, для этого ему нужно было

приобрести хорошие приборы. Заказал весы, насос, манометр, купил редкие

препараты, побывал во многих лабораториях Парижа.

Менделеев верил, что дни, проведенные в лаборатории Гейдельбергского

университета, рядом с прославленным химиком, будут ему полезны, но он

ошибся. Бунзен, занятый своими опытами, встретил молодого русского коллегу

вежливо, но сдержанно. А в лаборатории, где Менделееву выделили место,

было все как нельзя более нескладно: в тесноте толпились

студенты, не хватало посуды, реактивов. Менделеев тотчас понял, что

здесь он лишь потеряет время. С видом глубочайшего сожаления сказал

Бунзену, что он нездоров, поблагодарил за столь радушное

гостеприимство и тут же съехал с университетской квартиры. А вскоре снова

в путь. На этот раз - в Париж, к мсье Салерону - тому самому Салерону,

лучше которого никто не мог делать химические приборы и инструменты.

Менделееву нужны были самые точные из всех точных весов, потому что для его

работы не годились другие.

Он вернулся в Гейдельберг, где снял крохотную

комнатенку под лабораторию, и где его уже ждало обеспокоенное

письмо попечителя Петербургского учебного округа - видно, дошли

сообщения о выходке с Бунзеном. Менделеев ответил: «Главный предмет

моих занятий есть физическая химия».

Он не спешил домой не потому, что не желал видеть город, уже давно

ставший ему родным. Он не спешил потому, что в Гейдельберге ему хорошо

работалось, он чувствовал себя свободным, независимым. И потому еще, что

здесь он обрёл новых друзей.

Иван Сеченов, Александр Бородин, Дмитрий Менделеев - они были

тогда

молоды, их имена еще не звучали так громко, но каждый из них уже был

известен своими работами. Все трое с увлечением занимались химией.

Менделеев пытался постичь суть явлений, происходящих на уровне значительно

более тонком, нежели молекулярный, и открыл температуру абсолютного

кипения. Сеченов проникал в химию газообмена в живых тканях, а автор

«Князя Игоря» с упоением возился с пробирками и колбами и к тому времени

был автором нескольких крупных печатных работ по химии.

Трое великих русских. Маленькая «могучая кучка». Они

работали не

покладая рук, а вечерами сходились за чаем, делились всем, что накопилось

за день. Чуть позже, когда к ним присоединился Мечников, они дали клятву,

что, если кому-нибудь из них в жизни будет трудно, все соберутся, чтобы

прийти на помощь. Они сдержали эту клятву.

...А в Гейдельберге они переживали счастливое время. В работе все

ладилось - и поэтому настроение было прекрасным, а отдыхали они тоже

самозабвенно. Бородин часто садился за рояль, а то все разом шли в

соседний городок слушать знаменитый орган.

Вместе с Бородиным Менделеев частенько ходил в горы. Что их влекло...

Разве можно об этом сказать? Им нравилось идти вверх по трудной дороге,

цепляясь за камни, увязая иной раз в грязи и в снегу. А без этого в жизни

чего-то недоставало. Как хорошо Дмитрий Иванович сам написал об этом

Феозве Лещевой - подруге своей сестры Ольги, своей будущей жене. Как его

тянуло тогда к Феозве и как много позже он будет готов отдать все, что

угодно, лишь бы расстаться с ней. Как хорошо он написал ей: «Не забудешь

этой минуты, рад будешь десять верст лезть, чтобы еще раз испытать то же.

А отчего? Я Вам не скажу. Не скажу не потому, что не хочу, нет, сам не

знаю и выдумывать не могу...»

Друзей объединяло не только пристрастие к химии - они были во многом

похожи-с одинаковой страстью отдавались работе, а увлекшись чем-то, с

головой погружались в новое дело. Правда, проявлялось у них

это по-разному. Менделеев весь отдавался страсти и не остывал, пока в

нем тлела хотя бы искра. Он не брался за что-то другое, пока не

убеждался в том, что здесь он узнал и взял все. Он искренне радовался

своей близости с Бородиным, поскольку считал его необыкновенно

талантливым человеком и благодарил судьбу за то, что она их свела.

А Бородин был похож на шумный, сверкающий фейерверк, который он сам

умел готовить и готовил всегда отменно, с любовью. Он отлично писал маслом

и рисовал, умел лепить и гравировать - не говоря о том, что он играл на

многих инструментах, - был химиком и композитором. И как знать, не от этой

ли дружбы с Бородиным пошло потом менделеевское увлечение искусством.

Видимо, все-таки многогранность-это действительно неизбежное проявление

большого таланта. Человек, великий по-настоящему, наверное, не может

вложить в одно русло всю свою силу и весь свой талант. Жизнь, словно бы

опасаясь потерять бесценные крупицы человеческого дарования, не

позволяетему сделать это.

Вернувшись оттуда Дмитрий Иванович засел за изучение капиллярности. В

своей студенческой работе «Изоморфизм» убедился. что одного изоморфизма

недостаточно для полного выявления сходств и различий между элементами. он

немедленно делает следующий шаг - приступает к изучению удельных объемов

различных веществ. Оказалось изоморфизм никак не связан с удельным объемом.

когда речь заходила о сложных веществах. Но вычислив удельные объемы для

химических элементов. Менделеев сразу обнаружил у необычайно схожих по

химическим свойствам элементов, каковы хлор, бром, йод, близость удельных

объемов. Так вдруг обнаружилась связь между химической активностью и

«объемом атомов с их атмосферою», а совершенно ясно, что эта «атмосфера»

целиком зависит от сил сцепления, о существовании которых он догадался еще

до этой работы. Менделеев решил непосредственными измерениями узнать силы

сцепления. В ходе этой титанической работы Менделеев пришел к открытию

температуры абсолютного кипения.( В 1884 году во время празднования своего

300-летия Эдинбургский университет, присваивая ему степень почетного

доктора прав, в числе его заслуг упомянул и его исследования при

температуре абсолютного кипения). 3-го сентября 1860-го года в Карлсрэ

съехалось более 140 ученых-химиков в работе конгресса принимал участие и

Менделеев. Конгресс навел порядок в химической номенклатуре, четко

определил такие фундаментальные понятия, как атом, молекула и атомный вес.

Возвратившись в Петербург, Менделеев оказался на распутье. Продолжать

начатые в Гейдельберге исследования не было возможности и, в известной

степени вынужденно, он принимается за работу, казалось бы, лежащую далеко в

стороне от его творческих устремлений. Заботы о заработке занимали все его

время. Он нашел место преподавателя в корпусе инженеров путей сообщения,

начал читать в университете органическую химию, но в результате

студенческих волнений университет был закрыт.

Но в Петербурге Менделеев вдруг также ощущает и острую радость

возвращения. Он понял, что все годы скучал без этого города. Теперь он

не один здесь: вернулась сестра Ольга. Вместе со своим мужем декабристом

Басаргиным она была в долгой сибирской ссылке. Здесь, в ее доме,

Менделеев все чаще встречается с Феозвой Лещевой - она ему нравится, но он

плохо знает женщин и не уверен в том, что надо следовать совету сестры и

жениться. Он хочет выяснить - смогут ли они с Феозвой понять друг

друга, но всякий раз растерянно умолкает: нет, видно, не пристало

спешить, торопить судьбу. Пусть все складывается так, как есть, без всяких

усилий.

Он верит, что так будет лучше. Потом вдруг прилив отчаяния - он

сомневается в себе, в своей избраннице и пишет письмо. Нет, не письмо, а

крик души несется к сестре в Москву (ее увлекли на время дела). А та

отвечает: «Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она,

если ты теперь откажешься?» И он уступает.

И вот ведь что странно: он был человеком с сильным характером, умел

постоять за себя и не дай бог кому-то его обидеть, а здесь вдруг он

уступил. С чего бы? Он знал, что был влюблен только, а не любил.

В 1861 г. Бутлеров излагает свою теорию строения органических

соединений. И, любопытное совпадение, - в том же году Менделеев публикует

две работы, целиком посвященные органической химии. Одна из них, сугубо

теоретическая, называется "Опыт теории пределов органических соединений". В

ней он развивает оригинальные представления о предельных их формах в

отдельных гомологических рядах. Таким образом, Менделеев оказывается едва

ли не первым теоретиком-"органиком" в России. Выходит в свет его

"Органическая химия" -- первый отечественный учебник, посвященный этой

области химии. Уже через два года появляется второе издание. За свой труд

ученый удостаивается Демидовской премии - высшей научной награды России

того времени. Присуждение премии разрешило главную материальную проблему. И

тогда Менделеев решил заняться устройством своей личной жизни. В 1862 году,

в возрасте 27 лет, он женился на Феозве Никитичне Протопоповой. Он верил,

что, если бы оставил Феозву, для нее это действительно стало б

ударом. И вот с этим-то он смириться не мог. Он не умел причинять боль

другим.

Через три года у Менделеевых родился сын. Дмитрий Иванович вкупе с

другом своим профессором Ильиным покупает у разоренного князя небольшое

именьице Боблово, неподалеку от Клина, переезжает туда и с

пылом начинает заниматься сельским хозяйством.

Впрочем, увлечение это не было случайным: Менделеев давно скучал без

природы. В Боблове ему хорошо. Он много гулял, ездил верхом, хлопотал на

своем опытном поле, а вечерами частенько встречал идущее с пастбища

стадо. Он все это очень любил. Но дело не только в этом. Опыты,

которые он ставит, служат одной цели. Его наука должна сослужить людям

конкретную пользу. Здесь, в Боблове, он воспитывает в себе иное

отношение к делу: труд ученого не должен быть вне связи с практикой. И в

самом конце своей жизни он вспомнит об этих бобловских днях и напишет об

опытах: «Они важны для меня потому, что оправдывают все мое

дальнейшее отношение к промышленности». Вот, оказывается, когда он начал

думать о будущем.

А пока еще он гулял с сыном по просекам, с мальчишеским азартом играл

на лужайке в крокет, возился на току, собирал только что купленную

молотилку. И видно было, что вот здесь, в Боблове, он чувствует себя самим

собой, вольготно и счастливо.

Так думала, глядя на него, его жена. Она думала, что так

будет

всегда, что Дмитрий Иванович понял, наконец, где и в чем его счастье. От

одних только этих мыслей волна тихой радости переполняла ее. Но она

ошибалась. В ее муже в то время зрел великий ученый. Он сам об этом не

помышлял. Она этого просто не понимала.

Периодический закон

И вновь Петербург. Мысль о химическом сродстве элементов, которая

пришла еще в годы студенчества, опять волновала его. Он был абсолютно

твердо убежден, что непременно должен существовать некий закон-властный,

неумолимый, который и определяет это сродство или различие элементов,

населяющих мир.

Сколько до него было попыток-наивных, надуманных-найти этот закон,

повинуясь ему, расставить все элементы по стройной системе... В то время

химики открыли и «обмерили» 64 элемента, знали их атомные веса, так что

уже был материал для работы. Не было только человека, который сумел бы

проникнуть в эту тайну, лежащую, как казалось, где-то неподалеку и тем не

менее недосягаемую.

Французский химик Шанкуртуа искал закономерность, расположив элементы

по винтовой нарезке, нанесенной на стоящий цилиндр. Все напрасно.

Английский химик Ньюлендс, человек, вероятно, утонченной натуры,

напряженно искал разгадку с помощью музыки. Он верил, что те соотношения,

которые существуют между элементами, похожи на соотношения между

музыкальным тоном и его октавой. Ньюлендс построил-таки свою систему,

искусственно впихивая в нее элементы, подстругивая их под те размеры,

которые сам же и уготовил. Система была, но системы элементов не было.

Ньюлендсу пришлось пережить пренеприятные минуты, когда председатель

британского съезда естествоиспытателей спросил его, не пряча иронии: «Не

пробовал ли уважаемый джентльмен расположить элементы по алфавиту и не

усмотрел ли он при этом каких-либо закономерностей?»

Менделеев смотрел в самую суть явлений и не пытался искать какую-то

внешнюю связь, объединяющую все элементы в фундаменте мироздания. Он

пытался понять-что их связывает и что определяет их свойства. Менделеев

расположил элементы по возрастанию их атомного веса и стал нащупывать

закономерность между атомным весом и другими химическими свойствами

элементов. Он пытался понять способность элементов присоединять к себе

атомы сородичей или отдавать свои.

Он вооружился ворохом визитных карточек и написал на одной стороне

название элемента, а на другой-его атомный вес и формулы его некоторых

важнейших соединений. Он снова и снова перекладывал эти карточки,

укладывая их по свойствам элементов. И в его сознании всплывали какие-то

новые закономерности, и он со знакомым волнением, предшествующим открытию,

осторожно продвигался дальше и дальше. Часами он сидел, склонившись над

своим столом, снова и снова вглядываясь в записи, и ощущал, как начинала

кружиться от напряжения голова и как глаза застилала дрожащая пелена...

Говорят, что во сне к нему пришло озарение и что ночью ему

привиделось, как, в каком порядке надо разложить те карточки, чтобы все

легло по своим местам по закону природы. Может быть. Мозг человека всегда

бодрствует. Но шел-то Менделеев к этому прозрению годами! Он продвигался

осмысленно, заранее намечая и рассчитывая каждый свой очередной шаг.

Может, и было то озарение, но его нельзя назвать случайным.

Менделеев нашел связь даже между самыми непохожими элементами. Он

обнаружил, что свойства элементов, если их разместить в порядке

возрастания атомных весов, через правильные промежутки повторяются.

Менделеев понимал: случайностью это быть не могло. Тогда он

сделал последний-решающий шаг: расположил все элементы еще и

по группам,

объединив в отдельные семьи ближайших родственников. Он настолько ясно

видел стройность созданной им системы, что, заметив отсутствие элемента

между алюминием и титаном, оставил ему свободное место. Таких пустых

клеток пришлось оставить еще две. Система Менделеева позволяла ему

предвидеть открытие.

Первое из них последовало через четыре года. Элемент, для которого

Менделеев оставил место и свойства, атомный вес которого он предсказал,

вдруг объявился! Молодой французский химик Лекок де Буабодран послал в

Парижскую академию наук письмо. В нем говорилось: «Позавчера, 27 августа

1875 года, между двумя и четырьмя часами ночи я обнаружил новый элемент в

минерале цинковая обманка из рудника Пьерфитт в Пиренеях». Но самое

поразительное еще предстояло.

Менделеев предсказал, еще оставляя для этого элемента место, что его

плотность должна быть 5,9. А Буабодран утверждал: открытый им элемент

имеет плотность 4,7. Менделеев, и в глаза-то не видевший новый элемент

-тем это и удивительней,-заявил, что французский химик ошибся в расчетах.

Но и Буабодран оказался упрямцем: он уверял, что был точен. Этот спор

походил на какую-то игру, в которой участвовал магпрорицатель. Этот маг

носил русское имя.

Чуть позже после дополнительных измерений выяснилось:

Менделеев был

безоговорочно прав. Первый элемент, заполнивший пустое место в таблице,

Буабодран назвал галлием в честь своей родины Франции. И никому тогда не

пришло в голову дать ему имя человека, который предсказал существование

этого элемента, человека, который раз и навсегда предопределил путь

развития химии. Это сделали ученые двадцатого века. Имя Менделеева носит

элемент, открытый советскими физиками.

...А дома у него все идет как-то нескладно. Ему одиноко. Он давно уже

знает, что Феозва его никогда не поймет. Она хочет, чтобы он был примерным

семьянином и все свободное время от преподавания проводил вместе с нею в

деревне. А он не может. Боблово стало для него этапом в жизни, и этот этап

оказался уже позади.

Менделеев на несколько месяцев уезжает в Америку-изучать тамошние

методы добычи нефти. Америка его удивляет: он ожидал увидеть нечто совсем

иное. Первый город Штатов-Нью-Йорк. Он показался великому химику просто

невзрачным, напоминающим большие уездные города России. Знаменитые

нефтепромыслы? Но более бездумного отношения к природным богатствам он

нигде не встречал...

Впрочем, он не встречал еще многого в жизни, этот крупный, чуть

сутуловатый мужчина с русой бородой и длинными волосами. Ему за сорок, но

он не встречал очень важного в жизни, что наполняет ее особым, трепетным

смыслом. Он еще не любил.

Они познакомились в доме его старшей сестры. Ее звали Анной, она была

Страницы: 1, 2, 3