Таковыми можно считать потребности в признании и обеспечении ценности человеческой жизни во всех ее проявлениях — материальном и духовном. Именно рассмотрение и оценка всего происходящего, всей дей­ствительности с точки зрения человека как абсолют­ной ценности составляют сущность морального воззре­ния на мир.

Причем именно с точки зрения абстрактного чело­века, человека вообще, не принадлежащего никакому определенному обществу, классу, профессии, истори­ческому этапу общественного развития, ибо все эти характеристики лишь модифицируют, изменяют и искажают порождаемыми ими интересами и потребнос­тями абсолютную общеисторическую потребность в обеспечении ценности человеческой жизни. Именно эта потребность осмысливается и выражается в содержа­нии морального сознания, задающего гуманистический вектор реальной деятельности людей и как бы паря­щего над развертывающимся в общественной жизни столкновением и борьбой интересов в качестве идеаль­ного эталона, мерила, оправдывающего или осуждаю­щего положение дел в мире с точки зрения его соответствия или несоответствия принципам истинной че­ловечности.

Ценность человеческой жизни, ценность личности со всеми ее правами, свободой и достоинством ныне признается базисной основой человеческого бытия во­обще и морали в частности[1].

Только с такой позиции можно понять, почему мо­рально более значимой, истинной может быть точка зрения индивида, а не коллектива, ибо истинность вы­носимых моральным сознанием суждений зависит не от того, что оно произносится от имени большинства или даже выражает интересы более широкой общно­сти людей, а от его способности соответствовать уни­версальной базисной ценности всего исторического про­цесса и производным от нее ценностям — человеческой личности и ее интересам и потребностям.

Поэтому человек может быть прав, поступая вопре­ки общепринятым формам поведения, и может ока­заться ответственным, даже если подчиняется им, по­ступает «как все», делает то же, что и другие.

Моральное сознание оказывается относительно не­зависимым от фактического положения дел и интере­сов в обществе и само вносит суждения, оправдываю­щие или осуждающие существующие общественные порядки прежде всего потому, что оно не связывает свои суждения непосредственно с наличными фактами («поступай так, потому что это делают все») или с общественными интересами («нравственным является то, что служит интересам построения коммунистичес­кого общества»). В этих случаях моральное сознание пытаются подчинить другим видам социальной детер­минации поведения человека, что оказывается для него неприемлемым.

«Поступай всегда так, чтобы выражать абстракт­ные принципы истинной человечности, интересы чело­веческой личности, даже если так никто не поступает, и это противоречит коллективным, общим, обществен­ным (как разновидности общих) интересам!» — вот логика морального сознания, и отступление от нее мо­жет быть объяснено, но никак не оправдано. Мораль­ное сознание не приемлет логики групповых интере­сов как критерия моральности — будь то интерес родоплеменной общности, средневекового сословия или потерявшего свои очертания в конце XX в. класса. В основе его требований и ценностей лежит не коллек­тивное веление или совместное одобрение, а выраже­ние подлинной цели социальной формы движения ма­терии — потребности развития человеческой личности, их осознание и реализация в ответственном поведении человека.

В связи с этим весьма важным для понимания спе­цифики морального сознания является выяснение его соотношения с общественным мнением. Ранее уже было показано, что регулятивная функция морали во мно­гом осуществляется при опоре на общественное мнение, в связи с чем некоторые исследователи, видящие в морали прежде всего ее связь с общим интересом, поч­ти отождествляют моральное сознание и общественное мнение. Раз моральные требования выражают волю социальной общности, а общий интерес является выс­шим критерием во взаимоотношениях человека и об­щества, то «естественно, что наиболее авторитетным субъектом моральной оценки выступает... обществен­ность», считает Л. М. Архангельский[2].

При этом общественное мнение он именно так и определяет, как «коллективное суждение по вопросам, имеющим общественный интерес»[3].

Действительно, общественность, понимаемая как субъект прозрачности, гласности, публичности в во­просах морали, является важнейшим фактором, воз­действующим на моральное сознание. Но именно в смысле обеспечения свободного и гласного, публично­го характера функционирования морального сознания, а не как его подмена выражением группового интере­са, который подминает и не дает свободно выразиться отличным от выраженного в «коллективном суждении» мнениям.

Поэтому более верной представляется точка зрения, что общественное мнение есть состояние общественно­го сознания, а не его часть. При этом оно может ха­рактеризовать не только моральное сознание, но и по­литическое, правовое, художественно-эстетическое, выполняя при этом экспрессивные, консультативные, директивные функции, вынося суждения и оценки, то есть внешне осуществляя процедуры, очень похожие на функции морали. Собственно, поэтому его и зачис­ляют в сферу морального сознания. Как и моральное сознание, общественное мнение носит неофициальный, неинституциональный характер, допускает дискуссионность и альтернативность суждений. То есть оно явно по своей форме может быть выражением морального сознания, его содержания.

Однако с таким же успехом оно может быть выра­жением содержания, расходящегося с содержанием и ценностями морального сознания, выражением клас­сового, социально-группового эгоизма, национализма и вообще групповщины, что становится все более вероятным в условиях растущей зависимости от общест­венного мнения, от средств массовой информации, находящихся в руках отдельных социальных групп. Общественное мнение, ранее подобно морали характе­ризовавшееся стихийным характером существования, теперь все больше становится организованным продук­том целенаправленной деятельности, навязываемым обществу и заставляющим его усваивать штампы и сте­реотипы суждений и оценок. В этом смысле общес­твенное мнение становится уже выразителем не мо­рального, а аморального содержания, ибо игнорирует важнейшее его условие — уважение личной самостоятельности человека.

Таким образом, общественное мнение, складываю­щееся в атмосфере гласного, открытого, публичного обсуждения нравственных вопросов, препятствующе­го навязыванию односторонней позиции и обращенно­го к свободному человеку, оказывается действительно важным средством и способом выражения содержания морального сознания. Но при отсутствии этих усло­вий моральное сознание отдельного субъекта оказыва­ется искаженным и далеким от истинных моральных ценностей.

Итак, можно подвести итог рассмотрению специфи­ческой природы морального сознания и особенностей осмысления им действительности.

Моральное сознание характеризуется универсаль­ностью, всеобщностью, способностью все сделать объ­ектом суждения и оценки, которые она выносит с точ­ки зрения «всего человечества». За этой «Бесчеловеч­ностью», всеобщностью помещается общеисторическая потребность в признании и обеспечении ценности че­ловеческой личности, абстрактных принципов подлин­ной человечности, присутствующих в истории наряду с искажающими их конкретно-историческими интере­сами.

Вследствие этого моральное сознание стремится смягчить и отрегулировать столкновение и борьбу этих интересов, само оставаясь как бы над ними и отражая поведение и отношения людей друг к другу с позиций идеального долженствования, с позиций критической неудовлетворенности сущим и противопоставления ему некой идеальной справедливости, совершенства.

Поэтому моральному сознанию присущи императив­ность, повелительность и оценочность. Оно требует, вменяет человеку идеально-должную модель жизнеус­тройства и оценивает степень соответствия или несоот­ветствия его поведения этой модели.

Моральное сознание выступает в безлично-аноним­ной форме, обращая свои повеления и оценки от име­ни всех ко всем, и поэтому не приемлет отождествления с позициями и интересами отдельных общностей — рода, племени, народности, нации, сословия или класса. Моральное сознание выражает не общий, а более глу­бокий и перспективный интерес в выработке свобод­ной индивидуальности, самостоятельной и ответствен­ной личности. Отношение к личности как цели и цен­ности исторического развития выступает поэтому в моральном сознании как критерий моральных ценно­стей и оценивания на их основе всех явлений социаль­ной действительности, в том числе сословных, нацио­нальных и классовых интересов, а не наоборот.

Моральное сознание может опираться на обществен­ное мнение, когда оно не противоречит его ценностям, но может и отвергать его с позиций индивидуальной честности и совести как индивидуального морального локатора[4].

3. Нравственный поступок и его оценка

Вся нравственная деятельность человека складыва­ется из его поступков, которые синтезируют в себе внешние, материально-вещественные его компоненты и внутренние, духовно-личностные, а также сами име­ют сложную структуру, элементы которой также оказывают воздействие на их объективную нравственную ценность. Обычно обыденное моральное сознание не затрудняется при вынесении моральной оценки того или иного поступка, однако при столкновении различ­ных оценок и необходимости их обосновать для обы­денного сознания начинаются непреодолимые труднос­ти. Неспособность морального сознания обосновать собственную моральную оценку с точки зрения ее объ­ективности и истинности вынуждает ее согласиться, что моральные оценки — это дело субъективного вку­са, симпатий и антипатий, что, безусловно, снижает их авторитет и значение в жизни человека.

Поэтому этика стремится проанализировать саму процедуру морального оценивания, выявить факторы моральной оценки, учет которых только и может спо­собствовать ее обоснованности и объективности.

Вообще человеческий поступок — это не просто физическое действие, взятое с его натурально-вещест­венной стороны, а мотивированный и совершенный со­знательно акт общественно значимого поведения. Дейст­вия могут, как известно, совершать и животные, а вот поступки — сугубо человеческая область деятельности.

Для лучшего понимания природы нравственного поступка полезно разделить все действия человека на действия-операции и действия-поступки. Первые оз­начают действия, взятые в их внешнем проявлении безотносительно к их значению, а вторые — мотивированные и совершенные сознательно социально зна­чимые действия.

Их различия особенно заметны при воздержании, отказе от действия в условиях его нравственной необ­ходимости. Например, отказ в оказании помощи чело­веку, находящемуся в трудной ситуации, даже если при этом не совершены никакие действия, также явля­ется поступком, подлежащим моральной оценке.

Таким образом, действие само по себе, как и без­действие в определенных ситуациях, есть лишь носи­тель поступка, его «внешность», в то время как его сущностью является нравственное содержание и смысл. Сам же поступок есть объективация в действии (или бездействии) и его результате субъективно мотивиро­ванного отношения субъекта действия. Некоторые ав­торы даже считают возможным определить поступок как мотивированное действие. Это так, если считать мотивом вообще некоторую установку, ценностную ориентацию личности, независимо от степени ее осоз­нания и сознательного волевого руководства в поведе­нии именно этим осознанным мотивом. В противном случае так называемое немотивированное насилие, акты вандализма и разнузданного поведения, которые не являются выражением какой-то сознательной позиции и даже не нуждаются в какой-то мотивации для их совершении, окажутся за пределами моральной оцен­ки, которая ведь должна установить именно внутрен­нюю ценность поступка.

Для моральной оценки поступка, то есть установле­ния его морального качества, не столько важна его внешняя, операционная сторона, сколько именно цен­ностно-содержательная характеристика действия. При этом оценка должна охватывать поступок в его целост­ности, единстве внешних и внутренних составляющих, учитывать условия его совершения. Иначе она толь­ко случайно может оказаться справедливой, соот­ветствующей действительной нравственной ценно­сти поступка.

Поэтому, хотя люди ежедневно оценивают свои и чужие поступки, рассчитывая на свой жизненный опыт, нравственное чувство и интуицию, необходимо пони­мать, каким образом складывается моральная оценка и от чего она зависит, чтобы быть уверенным в ее точности и верности.

Прежде всего следует выделить факторы мораль­ной оценки, в качестве которых фигурируют условия совершения поступка, его внутренняя структура и со­держание и полученный результат.

Условия совершения поступка могут быть благо­приятствующими ему, нейтральными или непреодоли­мыми. Нравственная ценность поступка будет тем выше, чем труднее препятствие и чем успешнее оно преодолевается, чем больше человек проявит воли, настойчивости, умения, чтобы выполнить веления нрав­ственного долга и совести.

В предельно трудных ситуациях такая победа над обстоятельствами, зачастую угрожающими гибелью человеку, и над самим собой, ибо выполнение долга в таких условиях требует напряжения всех сил, называ­ется подвигом. И моральная оценка его будет тем выше и весомее, чем значительнее будут общественно полез­ные последствия содеянного.

Соответственно поступок, продиктованный злой волей, корыстным эгоистическим расчетом или совер­шенный бездумно, под воздействием антиобществен­ной установки, и направленный против требований морали, будет оцениваться как злодеяние, тяжесть и мрачность которого будет тем выше, чем больше упор­ства и подлости, хитрости и изворотливости будет про­явлено при его совершении и чем тяжелее и опаснее будут социальные последствия.

Однако внешние условия совершенного поступка лишь модифицируют моральную оценку, а его под­линную ценность составляют содержание, элементы структуры и результат.

Поступок складывается из его мотивации, намере­ния и цели действия, используемых для ее достиже­ния, средств и полученного результата.

Если намерение и цель действия выражают пред­ставления человека о том, что он намеревается сде­лать, развертываясь в идеальном плане в сознании и формируя образ будущего действия и его результат то мотив является основанием действия, тем, ради чего оно замышляется.

Например, если человек едет в «горячие точки» для работы, будь то журналистская деятельность, или ока­зание гуманитарной помощи, или осуществление ми­ротворческой миссии, то его намерением как раз и яв­ляется сама поездка и работа. Мотивом же может быть что угодно — от подчинения указаниям и приказани­ям руководства, нежелания портить с ним отношения и ставить под вопрос продвижение по службе, до стрем­ления заработать на рискованном предприятии то ли деньги, то ли известность и славу. При этом не исклю­чается и подлинно нравственный мотив — желание внести свой посильный вклад в обеспечение благопо­лучного разрешения конфликта, помочь втянутым в него сторонам, даже рискуя собственным благополучи­ем, обрести спокойствие и уверенность, найти выход из тяжелой ситуации. Очевидно, что нравственная ценность этих мотивов будет различной, что обязательно должно сказаться на оценке совершенного поступка.

Полезно также различать мотивы со стимулами. Стимул — это всякое побуждение к действию, толчок, причина его совершения, в то время как мотив являет­ся обязательно в той или иной мере осознанным по­буждением, направленным на удовлетворение какой-либо потребности и принятым личностью. Стимулы в большей мере несут в себе объективное содержание, выступают в качестве объективных причин для совер­шения действия, направляющих волю и желания че­ловека извне. Это, например, материальная заинтересованность в выполнении какой-либо работы, страх наказания за неисполненное, принуждение или давле­ние, оказываемое на человека с целью заставить его поступить определенным образом.

Мотив же есть всегда внутреннее, субъективно-лич­ностное побуждение к действию, которое хотя и фор­мируется под воздействием социальной среды и дру­гих объективных факторов, то есть является объек­тивным по происхождению, но всегда осознается личностью как элемент собственного сознания, причиной поступка, принятой по своей воле, то есть субъектив­ным по функционированию. Разумеется, далеко не все и не в полной мере мотивы могут быть полностью осоз­наны и вербализованы, выражены в словах, но тем не менее на уровне чувств, симпатий и антипатий, жела­ний и стремлений и наконец, в форме рационально построенных суждений человек имеет представление об относительной ценности того, что намеревается со­вершить, и психологически считает мотивы своих дей­ствий зависящими именно от своей воли.

Известно, что XX в. ознаменовался открытием боль­шой роли, которую играет в поведении человека бес­сознательное, в связи с чем мотивация поведения при­обрела сложную, многослойную структуру, где чело­век руководствуется в своем поведении мотивами, ко­торые он может высказать вслух, которые он может поведать только себе, в которых он боится признаться даже себе, и такими, которые маскируют эту боязнь даже перед самим собой. Поэтому при анализе поступ­ка могут возникать даже такие понятия, противореча­щие ранее данному определению мотива, как бессознательная мотивация. Таковой является неадекватное отражение собственных потребностей, обоснование и оправдание своих волевых действий, когда под­линные мотивы поступков являются актуально не­осознаваемыми, но реально сформированными в процессе сознательной жизнедеятельности человека и встроенными в структуру личности в виде ценно­стных ориентации и установок, за которые человек несет ответственность.

Таким образом, является ли побуждение к дейст­вию отчетливо осознанным мотивом поведения или же не адекватно выраженной, искаженной и замаскиро­ванной причиной поступка, оно тем не менее демон­стрирует, какой субъективный смысл имеет данное действие для человека, зависит поэтому от него, мо­жет и должно быть основанием для установления мо­ральной ценности поступка.

Возникает естественный вопрос — совпадает ли нравственная ценность мотивации, осознанного моти­ва поведения или ценностной ориентации, определяю­щей его внутренний смысл, с моральной ценностью поступка?

Ведь мотивация — это хотя и важная часть поступ­ка, но все же как бы предварительная его ступень, идеальное желание и стремление, своего рода «декла­рация о намерениях» воли, а поступок включает в себя помимо идеально сформулированной цели еще и «ма­терию», содержание, то, что собственно делает субъ­ект, какими средствами он все это делает, при каких условиях и обстоятельствах и чем все это кончается.

По поводу влияния, которое оказывают на нрав­ственную ценность поступка обстоятельства и условия его совершения, уже говорилось ранее.

Понятно, что в самом общем виде ценность поступ­ка, где мотивы и намерения соответствуют моральным требованиям и ценностям, будет тем выше, чем адек­ватнее этим целям по своим нравственным содержа­тельным характеристикам применяемые средства, и тем ниже, чем больше средства будут не соответствовать целям.

Но самым трудным является вопрос о том, чему отдавать предпочтение в оценке поступка — ценности мотивов и намерений человека или ценности получен­ного результата?

В истории философско-этической мысли эти пози­ции получили развернутое обоснование в лице целых учений и философских направлений.

Весьма последовательно суть первой позиции о при­оритете ценности мотивов при моральной оценке пос­тупка выразил Кант: «Суть дела не в поступках, кото­рые мы видим, а во внутренних принципах их, кото­рые мы не видим». Эта точка зрения исходит из того, что оценка поступка, не учитывающая его субъектив­ной причины, его основания и оправдания, принижает благородный и возвышенный характер морали, обя­зательно предполагающей наличие доброй воли и со­знание долга. Более того, такая оценка вообще делает ненужной саму моральную оценку в отличие от утилитарной, учитывающей только результативность поступка.

Да и достичь полезного результата гораздо проще, если не связывать себя моралью. Многие полезные по их результату поступки имеют совершенно различные по их моральной ценности мотивы — они могут вдохновляться жаждой славы, карьеризмом, алчностью, властолюбием или другими корыстными по­буждениями, — а следовательно, не могут оцени­ваться одинаково.

Вторая же позиция обращалась к реальной жизни, где результаты человеческих усилий сплошь и рядом расходятся с их намерениями, о чем даже сложили поговорку, что «благими намерениями вымощена до­рога в ад».

Как уверял Гельвеций, «общественная польза — вот принцип всех человеческих добродетелей». С его точ­ки зрения именно реальная практическая польза от полученного результата полностью определяет ценность поступка, его значение для общества и для нравствен­ности. Мотивы же могут, конечно, оказывать влияние на оценку поступка, но они сами трудноуловимы и скрыты, и судим мы о них опять же по полученным результатам.

Однако такая односторонняя ориентация только на общественно полезный результат при вынесении мо­ральной оценки оборачивается в конечном счете под­чинением морали другим способам регулирования по­ведения человека — экономической заинтересованнос­ти, политической целесообразности или формальной легальности. Сами моральные цели оказываются не­нужными и второстепенными, так как в других сфе­рах общественной жизни общественно полезные цели выражаются более четко и однозначно.

В итоге мораль вообще становится излишней и не­нужной, ибо подчиняется утилитарным целям и ин­тересам и вытесняется ими при помощи вывода о том, что для важной и полезной цели все средства хороши — «цель оправдывает средства».

На практике такая теоретическая позиция всегда приводила к забвению морали и полному торжеству аморализма.

Против односторонних крайностей, присущих этим точкам зрения и позициям, выступил Гегель, который доказывал, что мотив и результат поступка не являют­ся независимыми друг от друга сущностями, способ­ными соединяться в произвольные комбинации. Мо­тив действующего лица, по Гегелю, обязательно пре­вращается в результат, опредмечивается в нем, а ре­зультат в виде идеальной цели уже присутствует в воле морального субъекта, отвечающего за доброкачествен­ность своих намерений и мотивов.

Диалектический подход к этой проблеме развивает эту позицию и рассматривает мотив и результат как взаимопревращающиеся и влияющие друг на друга элементы единого поступка, в котором решающее зна­чение тем не менее остается за объективным общественным значением поступка.

Однако для того, чтобы определить эту объектив­ную общественную значимость и полезность поступка, необходимо учитывать его субъективную составляю­щую — характер мотивации, наличие доброй воли, предпринятые усилия для достижения положительно­го результата.

Ведь сама специфическая общественная полезность морали не сводится только к предметному результату поступка, а подразумевает непредметный, духовный результат — утверждение в общественном и индиви­дуальном сознании авторитета морали, воспитание у людей чувства собственного достоинства и личной ответственности, несовместимых с пренебрежением или равнодушием к нравственным ценностям.

Именно с учетом всех этих моментов мораль про­щает неудачу или ошибку, не позволившие человеку преодолеть стечение неблагоприятных обстоятельств, хотя им были проявлены и добрая воля, и уважение к нравственным требованиям. В то же время она не про­щает такого же результата, если он явился проявлени­ем злой воли или безответственности человека.

Поэтому же поступок, продиктованный возвышен­ными и благородными чувствами, направленный на доброе дело, заслуживает высокой моральной оценки, даже если в силу непреодолимого стечения обстоя­тельств его предметный результат оказался неутеши­тельным — например, в результате попытки спасения одного человека погибли несколько. Ведь его непредметный результат заключается в демонстрации нрав­ственного благородства и самоотверженности, в укреп­лении авторитета морали, в воздействии этого приме­ра на души людей.

Условно можно возможные варианты сочетания мотивов и результатов поступка при его моральной оценке свести к нескольким.

Первый вариант наиболее простой, когда высокие и благородные моральные мотивы реализуются и вопло­щаются в общественно полезные результаты и мораль­ная оценка оказывается тем выше, чем больше прояв­лено силы воли, мужества, трудолюбия и целеустремленности для достижения этого совпадения. Напри­мер, летчик-испытатель, рискуя жизнью, пренебрега­ет возможностью катапультироваться и спастись само­му, до конца старается отвести потерявший управле­ние самолет от населенного пункта, стремится спасти машину, чтобы легче установить и ликвидировать при­чину отказа, и это ему в конце концов удается.

Моральная оценка окажется также высокой, даже если это по не зависящим от летчика причинам не удаст­ся, при условии, что он сделал все, что мог.

Второй вариант предполагает, что высокий общест­венно полезный результат поступка, его соответствие моральным требованиям было достигнуто не вследст­вие подлинно моральных побуждений, а стимулирова­лось менее ценными или вовсе неморальными мотива­ми. Например, прыжок в холодную воду, чтобы вытащить из тонущей машины водителя и спасти его жизнь, может стимулироваться как сознанием долга и мораль­ным требованием оказания помощи, так и соображе­нием о том, что гибнущий человек остался должен тому, кто его спасает, не одну тысячу долларов, что придает поступку корыстную окраску и снижает его мораль­ную ценность. Моральная оценка мгновенно резко взле­тит вверх при условии, что все наоборот, долг числит­ся не за тонущим, а за его спасателем.

Третий вариант предполагает, что благородные мо­ральные мотивы и возвышенные чувства вследствие неразумности или безответственности человека обора­чиваются отрицательными последствиями. На память сразу приходит хоть и не человек, но медведь с его медвежьей преданностью своему другу — человеку, на лбу которого он одним махом прихлопнул докучав­шую тому муху большим и увесистым камнем.

В этом же ряду находятся и многочисленные при­меры самоотверженной родительской любви и заботы о своих чадах, когда родители готовы потакать всяким капризам, делать все за своих детей и избавлять их от всякой серьезной ответственности за свою жизнь, что оборачивается разрушительными последствиями для личности ребенка, его неспособностью считаться с дру­гими и отвечать за себя.

И четвертый вариант рассматриваемого сочетания мотива и результата поступка предполагает их совпа­дение на негативной основе, — когда неморальный или аморальный мотив воплощается в отрицательном, об­щественно вредном или опасном результате, вследст­вие чего поступок является законченным злодейством. Например, познакомившись с человеком из корыст­ных побуждений и втершись в доверие, воспользо­ваться удобным случаем, чтобы завладеть его иму­ществом.

Практически во всех случаях налицо имеется моди­фицируемая внешними обстоятельствами оценка объ­ективированного эффекта, воплощенного, опредмеченного результата нравственного потенциала личности, ее духовного богатства и развитости.

Целью моральной оценки в конечном счете и явля­ется стимулирование духовной развитости личности, совершенствование всех составляющих ее духовного и нравственного потенциала. Нравственный потенциал личности включает в себя поэтому не только добрую волю, чувство и сознание долга, бескорыстную готов­ность ему следовать и ответственность за его верное понимание, но и личную ответственность за свое уме­ние выполнить требования морали наиболее эффек­тивным, с точки зрения морали, способом, то есть за степень соответствия духовно-нравственного и пред­метного результата.

Вследствие своей сложности и трудности нравствен­ная оценка поступка не может быть простой и одно­сложной. Верной и справедливой она будет только тог­да, когда является развернутой и обоснованной. На­пример, «это поступок не только честного и порядоч­ного человека, но и обладающего большим мужеством и силой характера», или «он поступил благородно, но его помощь оказалась бесполезной», или «своим мол­чанием имярек позволил обидеть человека, что не де­лает ему чести».

Только при этих условиях моральная оценка в на­ибольшей степени будет способствовать выполнению своего назначения — формировать нравственную куль­туру поведения человека и стимулировать справедли­вые и благородные отношения в обществе[5].

3. Список использованных источников

Перестройка и нравственность. Материалы «круг­лого стола» // ВФ. 1990. №7.

Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленин­ской этике. М., 1974.

Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998.

Степин В.С., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И. От классовых приоритетов к общечеловеческим ценностям // Квинтэссенция. Философский альманах. М.,1992.

[1] См. об этом: Перестройка и нравственность. Материалы «круг­лого стола» // ВФ. 1990. №7. А также: Степин В.С., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И. От классовых приоритетов к общечеловеческим ценностям // Квинтэссенция. Философский альманах. М.,1992.

[2] Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленин­ской этике. М., 1974. С. 97.

[3] Архангельский Л. М. Указ. соч.

[4] Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – с. 295-305.

[5] Кондрашов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. – Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1998. – с. 295-305.

Страницы: 1, 2