Рефераты. Петровские реформы в области культуры: плюсы и минусы в оценках С.М. Соловьёва и В.О. Ключевского






Петровские реформы в области культуры: плюсы и минусы в оценках С.М. Соловьёва и В.О. Ключевского

Министерство образования Российской Федерации

Правительство Ленинградской области

Ленинградский Государственный  Университет им. А.С. Пушкина


Кафедра Истории России

Реферат на тему:

ПЕТРОВСКИЕ РЕФОРМЫ В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРЫ:

ПЛЮСЫ И МИНУСЫ В ОЦЕНКАХ

С.М. СОЛОВЬЁВА И В.О. КЛЮЧЕВСКОГО











Составила:

Студентка II  курса

Факультета Истории

и Социальных наук

Алексеева Екатерина.

Проверила:

К.и. н., доц.

Яковлева О. А.

2004 г


Содержание

Введение………………………………………………………………………...3

1.                      Общественная мысль в эпоху Петра Великого………………………6

2.                      Преобразования в быту………………………………………………...9

3.                      Реформы в области образования и просвещения……………………14

Заключение…………………………………………………………………......22

Введение

Уже два с половиной столетия спорят историки о значении петровских реформ. Все споры их относительно петровской реформы в целом сводятся, по мнению Ключевского, к основному положению, согласно которому эти реформы «были глубоким переворотом в нашей жизни, обновившим русское общество сверху донизу, до самых его основ и корней»[1]. Разница в оценках заключается лишь в том, что, по мнению одних, этот переворот являлся великой заслугой Петра перед человечеством, а по мнению прочих – великим несчастьем для России.  Но все они сходятся в одном: реформы Петра I стали важнейшим этапом в истории России, благодаря которым её можно разделить на допетровскую и послепетровскую эпохи. Почва для многих преобразований была подготовлена ещё в 17 веке, когда, по причине ослабления международного положения России была активизирована внешняя политика государства. Кроме того, немалую роль в подготовке преобразований сыграла церковная реформа Никона, которая показала раскол русского общества под влиянием западноевропейской культуры. Но, несмотря на преобразования предшественников, разрыв между Россией и Западной Европой оставался слишком велик. Государству требовалась сильная личность, обладавшая не только верховной властью, но и пониманием необходимости радикальных перемен, и энергией для их осуществления. Такой личностью оказался Пётр Великий.

Преобразования Петра, хотя и были в какой-то степени подготовлены предшественниками, носили всё же радикальный характер, так как проводились в сжатые сроки, коснулись всех сфер жизни общества, всех слоёв населения и были направлены на всеобщую европеизацию России.

Процесс европеизации нашёл наиболее яркое воплощение в культурных преобразованиях петровской эпохи. Как даёт нам определение Краткий словарь иностранных слов, Культура – это «совокупность материальных и духовных достижений общества, проявляющихся в науке, искусстве, организации общественной жизни и быта, в обычаях, нравах в каждую историческую эпоху». Мы видим, насколько ёмко и масштабно само понятие – культура. Столь же ёмкими и масштабными оказались и реформы. Последствия их мы видим и сегодня. Посещая школу, университет, библиотеку, музей, любуясь портретами и автопортретами, написанными в последние три столетия,  надевая модное платье, мы даже не задумываемся, что начало всему этому – всей современной культурной жизни – положил именно Царь-Преобразователь. Вот почему тема петровских преобразований никогда не потеряет своей актуальности.

Целью данного реферата являлся анализ оценок различных историков, касающихся преобразований Петра I  в области культуры. Задачей реферата было проследить, какие конкретно реформы были проведены, на чём были основаны, насколько глубоко затронули общественную жизнь, какие положительные и отрицательные стороны видели историки в этих преобразования и почему.

Обзор литературы

Историками, оценки которых анализируются в данном реферате, были выбраны С.М. Соловьёв и В.О. Ключевский, поэтому основной литературой при написании данной работы явились «Курс Русской истории» В.О. Ключевского и «История России с древнейших времён» С.М. Соловьёва.

С.М. Соловьёв – виднейший специалист по петровской эпохе, поэтому его работа оказала неоценимую помощь при написании реферата. Его сочинение богато фактическим материалом, а также содержит большое количество оценок и выводов.

Лекции Ключевского содержат меньший объём фактического материала, он также богат оценками и анализом предоставляемых фактов.

Материалы из сочинений этих историков использованы при написании всех частей реферата.

Кроме того, помощь в работе над рефератом оказали работа С. Князькова  «Из прошлого русской земли. Время Петра Великого» и Б. Краснобаева «Очерки истории Русской культуры XVIII века». Книги эти носят в целом повествовательный характер и содержат большое количество сведений, относящихся к культуре петровской эпохи. 

 
 

1. Общественная мысль при Петре I.

Общественная мысль – это всегда отклик на события общественной жизни. Абсолютная монархия, окончательно сформировавшаяся в правление Петра I, стремилась регламентировать общественную и даже личную жизнь своих подданных, вплоть до покроя их одежды и формы причёсок, что, естественно, вызывало принципиально новые вопросы о значении монарха в жизни страны, пределах его власти и т.д.

От XVII века общественная мысль унаследовала сложнейшие проблемы, связанные с церковью. Религия была мощной идеологической опорой государства, но религиозные приверженцы старины мешали государству проводить реформы и развивать связи с западноевропейскими странами. Во взглядах людей XVII века причудливо сочетались старое и новое, передовое и отсталое. Не порвав средневековых религиозных пут, сковывавших мысль, знания, искусство и литературу, невозможно было  преодолеть отсталость страны.

Идеологом Петровских реформ стал Феофан Прокопович, учёный монах, учитель Киево-Могилянской академии. Европейски образованный, талантливый публицист и писатель, он был убеждённым сторонником абсолютизма и реформ. По его мнению, только абсолютная монархия – подходящий для России политический строй, и только абсолютный монарх сможет провести необходимые реформы.

 Он выступал против суеверий, доказывал допустимость с церковной точки зрения браков  православных с «иноверными», обосновывал право монарха распоряжаться престолом.

Основная идея Феофана заключалась в утверждении, что «русский народ только самодержавным владетельством храним быть может», которое, как окажется впоследствии, справедливо только в правление сильной, выдающейся личности, которой среди наследников Петра не оказалось.

Ещё одним выдающимся публицистом был И.Т. Посошков (1652-1726). Его мировоззрение складывалось в те годы, когда уже назрели предпосылки  петровских реформ, а на период реформ пришлась его зрелость.

 Для Посошкова царь – правдолюбец, истинный самодержец, столп незыблемый. Предложения Посошкова не противоречат  социальным и политическим основам сложившейся крепостнической империи, а напротив, направлены на то, чтобы усовершенствовать её. Он предъявляет царю требования, которые ни один самодержец не выполнил бы: «паче помещиков крестьянство беречи», убеждает царя в необходимости «народосоветия», котрое нужно «ради самыя истинныя правды». Он не является противником крепостничества, но предлагает свои меры по улучшению положения крестьян. В частности, он считает, что крестьяне принадлежат монарху, а помещики им «невековые владельцы», поэтому царь должен издать указы, охраняющие крестьян от помещичьего произвола.

Однако рядом с прогрессивными для своего времени идеями Посошкову свойственны пережитки традиционного мировоззрения. Он решительно восстаёт против новой, светской культуры. Его нравственные понятия определяются домостроевскими традициями. Причину отхода от древнего благочестия он видит в падении авторитета духовенства из-за его необразованности, и разрабатывает меры, должные вернуть всё на круги своя. Он отрицательно отнёсся к новшествам в быту: светским развлечениям, музыке, а его изначальная идея «народ весь обогатить» оказалась неприемлема для дворянства и самодержавия.

Но большая часть населения России оказалась по другую сторону реформ. Преобразования, являясь непонятной коренной ломкой многовековых обычаев, сопровождались к тому же новыми государственными повинностями, доводили принудительный труд народа до крайнего напряжения. Государственные тягости не были диковинкой для народа, но раньше за них винили не самого царя, а правительственный аппарат. Пётр вёл странный, с точки зрения патриархального общества, образ жизни: водился с иностранцами, колокола, после нарвского поражения, стал снимать с церквей и переливать в пушки, то есть впервые в истории российской монархии, спустился с заоблачных высот, добровольно лишил себя ореола неземного величия. Всё это возбуждало ропот, недоумение «Да подлинный ли это царь?».

Иноземное платье, брадобритие и тому подобные новшества затрагивали  религиозные чувства средневекового русского общества. «Какой он нам, христианам, государь! Он льстец, антихрист, рождён от нечистой девицы…», - такие настроения тоже были не редкостью на начальном этапе реформ. Народное внимание было обращено не на те образовательные интересы, которые старался удовлетворить Пётр, а на те противоцерковные и противонародные замыслы, которые чудились суеверной мысли в его деятельности. Однако, по мнению С.М. Соловьёва, «все неудовольствия, которые обнаруживались в разных сферах, не были, однако, довольно сильны, чтобы произвести восстание и помешать хоть на время делу преобразования. На стороне преобразования были лучшие, сильнейшие люди, сосредоточившиеся около верховного преобразователя»[2].

Высшие классы общества, стоявшие ближе к преобразователю, могли лучше понять смысл реформ и содействовать ей. Пётр группировал вокруг себя талантливых незнатных людей, которых своей монаршей волей жаловал в дворянство. Среди этих людей было значительное количество иностранцев – Шафиров, Ягужинский, Девиер, Остерман, Миних, Брюс, - многие из которых не были расположены рвать связи с западноевропейским миром и своим образованием кололи глаза невежественной русской знати.

 Отсюда, продолжает Соловьёв, «то сильное, всеобъемлющее движение, которое увлекало одних и не давало укореняться враждебным замыслам других; машина была на всём ходу; можно было кричать, жаловаться, браниться, но остановить машину было нельзя»[3].

 2. Преобразования в быту.

Новшества в быту царь начал вводить одними из первых. Из всех прочих преобразований, связанных с культурой, эти преобразования оказались наиболее радикальными, так как проводились в ограниченные сроки под угрозой штрафа или публичного поругания. «Реформа не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, а ограничивалась стремлением вооружить Российское государство и  народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоёванным им положением в Европе»[4]. Однако именно эти меры вызвали наибольший протест со стороны патриархального общества и создали самые разноречивые отклики историков.

Князь Щербатов, автор сочинения «О повреждении нравов в России», считал, что нововведения в области быта привели к распущенности нравов русского общества. Щербатов писал, что «приятно было женскому полу, бывшему почти до сего невольницами в домах своих, пользоваться всеми удовольствиями общества, украшать себя одеяниями и уборами, умножающими красоту лица их и оказующими их хороший стан»[5], что вело к разврату или к разорению. Действительно, среди преобразований в области быта существовали такие, которые непосредственно затрагивали положение женщин.

По русским традициям, браки прежде заключались без согласия вступающих в брак, которые даже не знали друг друга до свадьбы. От этого, как писал патриарх Адриан, «житие их бывает бедно и детьми бесприжитно»[6], но он не видел выхода из этого положения. Выход нашёл Пётр, разрешив свободу брака. В апреле 1702года был издан указ: «…А буде кто дочь, или сестру, или какую свойственницу, или девица, или сам вдова сговорит замуж за кого, и прежде венчания обручению быть за шесть недель, и буде обручатся, а после сговору и обрученья жених невесты взять не похочет или невеста за жениха замуж идти не похочет же, и в том быть свободе. А которая невеста выйдет замуж и умрёт бездетна: и после смерти её, приданого её, кроме вотчин и поместий без дворов, назад не возвращать».

Важным шагом на пути к свободе брака стало уничтожение затворничества женщин. Отныне они, наравне с мужчинами, приглашались на обеды и вечера. Отчасти этой же цели служило и учреждение в 1718 году ассамблей – вольных собраний, на которых, безо всяких церемоний, разговаривали о делах, о новостях, играли, пели, плясали. Проводились ассамблеи в частных домах, владельцы которых должны были заранее уведомить о мероприятии общественность. Петр назначал, в чьём доме должна проходить первая ассамблея, а дальнейшее назначение зависело в Петербурге – от оберполицмейстера, в Москве – от коменданта.  Хозяин не должен был ни встречать, ни провожать гостей; каждый мог приходить, когда ему вздумается, «лишь бы не ранее и не позже отпущенного времени» - с пяти до десяти часов вечера. На ассамблеях царило полное равенство, каждый мог пригласить на танец не только самую знатную даму, но и государыню с дочерьми[7].

Щербатов во всём этом видел истоки нравственной порчи русского общества, однако даже он признавал, что без вмешательства Петра «Россия могла сама собою…дойти до того состояния, в котором она ныне есть ( т.е. к концу 18 в.) …только через сто лет, к 1892 году»[8]. Соловьёв же, напротив, видел огромную заслугу Петра в принятии мер к охране личности, в частности, в запрещении браков по принуждению родителей или господ, в выводе женщины из терема[9].

 Оценивая преобразования, связанные с введением указов о перемене платья и брадобритии, Ключевский пишет: «Новый покрой платья, парики, бритьё бороды…входили составными частями в один общий и широкий план – образить, облицевать русских людей внутри и снаружи по подобию просвещённых народов, дать их наружности, управлению, мышлению и самому общежитию склад, не отчуждающий, а сближающий с европейским миром, с которым историческая судьба связала русский народ»[10]

25 августа 1698 г., вернувшись из заграничного путешествия, Пётр даже не заехал в Кремль. Когда 26 августа бояре прибыли поздравлять царя с прибытием, он схватил ножницы и начал собственноручно брить им бороды. Позже, в 1705 г., был издан указ, вводивший налог за право носить бороды.

После брадобрития особенно сильное неудовольствие народа вызвали указы о перемене платья. 4 января 1700 г. был издан указ, запрещающий носить длиннополые платья. В частности, в нём говорилось: «Боярам и окольничим, и думным и ближним людем, и стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и дьяком, и жильцам, и всех чинов служилым, и приказным, и торговым людем, и людем боярским, на Москве и в городех, носить платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием»[11].

Давая в целом положительную оценку всем этим нововведениям, Ключевский, тем не менее, находит их слишком мелкими в масштабах всеобщих реформ по сравнению с усилиями, которые приходились прилагать Петру для их осуществления. У городских ворот расставлялись специальные наблюдатели за бородами и костюмами, которые брали штраф с владельцев бород и носителей «неуставных» платьев, при этом платья нещадно изрезали. Если дворянин являлся на царский смотр с усами и бородой, его били батогами. Даже жён владельцев бород наказывали: их обязывали носить длинные опашни и шапки с рогами. По мнению Ключевского, «всё это было бы смешно, если бы не было безобразно»[12]. Он считает слишком низменным сам предмет, на который Пётр вынужден был, по его мнению, отвлекаться в ущерб более важным делам. «Впервые русское законодательство,  изменяя своему серьёзному тону, низошло до столь низменных предметов, вмешалось в ведомство парикмахера и портного. Сколько раздражения потрачено было на эти прихоти и сколько вражды, значит, помехи делу реформы, породили в обществе эти законодательные ненужности»[13].

То преувеличенное, по мнению Ключевского, внимание, которое Пётр придавал таким «мелким» предметам, как борода или платье, историк объясняет тем, что и борода, и старое платье, были для Петра своеобразным признаком оппозиции, символом протеста. Он привык видеть эти признаки на государственных мятежниках, стрельцах и старообрядцах, поэтому и не считался с тем, что борода для русского человека была поистине физической потребностью,  так же как и длиннополое платье.

 С.М. Соловьёв, оценивая эти же преобразования, напротив, придавал им самый высокий смысл. Он писал: «в платье выражается историческое движение народов…Таким образом, и русский народ, вступая на поприще европейской деятельности, естественно, должен был одеться и в европейское платье, ибо…вопрос состоял в том, к семье каких народов принадлежать, европейских или азиатских, и соответственно носить в одежде и знамение этой семьи»[14]. То есть, он считал крайне важным, как будет выглядеть человек, желающий войти в просвещённую Европу. По его мнению, «нельзя легко смотреть на это явление, ибо… что делает обыкновенно человек в длинном платье, когда ему нужно работать? Он подбирает полы своего платья. То же самое делает европейское человечество, стремясь к своей новой, усиленной деятельности»[15]. Следовательно, считал Соловьёв, такое усиленное внимание Петра к преобразованию наружности русского человека в человека европейского было большим положительным моментом реформы.

 К отрицательным моментам преобразований, касавшихся быта русского человека, Ключевский относил то, что они «не могли не затрагивать его религиозные чувства». Чувства эти были задеты, например, реформой календаря, вызвавшей  особый ропот. Указом от 15 декабря 1699 года царь вводил новое начало года – 1 января вместо 1 сентября, как у неправославных. В народе эта мера была расценена как попытка антихриста запутать счисление, чтобы скрыть своё появление, которого ожидали как раз в 1699, или, по традиционному византийскому летоисчислению, 7207 году.

Таким образом, все эти нововведения были настолько противоречивыми, что ни современники, ни историки не могли дать им чёткой и однозначной оценки. С.М. Соловьёв видел в них одни положительные моменты. Ключевский более сдержан в оценках: признавая в целом необходимость подобных преобразований, некоторые из них он находит мелкими и недостойными внимания царя-реформатора, а некоторые – оскорбляющими национальные чувства русского человека. Князь же Щербатов в этих реформах видел истоки упадка нравственности в своём 18 веке.

Страницы: 1, 2



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.