Очевидно, что Советское государство за все время своего существования было антиподом правового государства, и только с принятием в 1993 году Конституции РФ начался процесс создания этого государства в России.
Понятие правового государства, как мы уже выяснили в ходе работы, многомерно, оно включает все то, что вкладывается в понятие конституционного демократического государства. И в то же время можно выделить его основные признаки, закрепленные в российской Конституции:
1) Высший приоритет прав и свобод человека и гражданина, опирающихся на прочное закрепление в конституции и законах и соответствующих естественному праву. Российское государство признает нерушимость этих прав и свобод, а также свою обязанность соблюдать и охранять их. «Все, что не запрещено, то дозволено» — важнейший принцип правового государства. Такой подход к правам и свободам буквально пронизывает Конституцию РФ и многие законы. Он, как было показано выше, составляет суть гуманистических основ конституционного строя и в полной мере проявляется в гл.2 Конституции РФ, посвященной правам и свободам человека и гражданина.
В современном российском обществе права человека - это пока еще ценностный эталон, хотя и обозначенный в Конституции, но трудно достижимый. Причина этого, по мнению Е.А.Лукашевой[43], связана не только с историческими традициями России, в которой права человека никогда не занимали достойного места ни в общественном сознании, ни в государственной практике. Она коренится и в нынешней ситуации, когда «распалась связь времен», происходит стихийное, подчас анархическое становление рыночной экономики, отсутствует финансовая база обеспечения прав и свобод граждан, общественное сознание противоречиво и конфликтно. К тому же государственные структуры пока еще далеки от осознания значимости прав и свобод человека. Озабоченность собственными интересами заслоняет от них конституционное требование, согласно которому признание, соблюдение и защита прав человека - обязанность государства.
В нынешних условиях чрезвычайно важно защитить права особо уязвимых групп населения - вынужденных переселенцев и беженцев, военнослужащих, детей, женщин, инвалидов, пенсионеров, лиц, лишенных свободы и др. Правовое государство - высокий титул, который не может быть у государства, не способного обеспечить достойную жизнь своим гражданам. Вот почему современное мировое развитие показывает, что правовое государство должно быть социальным. Только такое единство свойств государства способно обеспечить все права человека - и политические и экономические, и социальные, и культурные. Для России -это большая цель, пока еще весьма отдаленная.
Права человека - это явление, имеющее не только юридические, но и нравственные, и социокультурные характеристики. Обеспечение прав человека зависит не только от четко отлаженных государственных механизмов и процедур их защиты, но и от факторов нравственных, культурных. Поэтому на неблагоприятное положение дел с правами человека влияет и нравственное состояние общества, утратившего старые ориентиры и не получившего новых, и уровень культуры населения, на которое обрушиваются потоки низкопробной литературы, пошлой рекламы, различные несуразицы стиля СМИ, пытающихся привлечь к себе внимание сенсациями, сплетнями, оккультными сообщениями. Все это пагубно отражается на нравственности и культуре народа, унижает его достоинство.
Просветительские, образовательные телевизионные программы, посвященные правам человека, практически отсутствуют. Люди плохо знают свои права, даже конституционные, не умеют их отстаивать и в ряде случаев вынуждены прибегать к крайним мерам. Такая ситуация была бы невозможна, если бы государство выполняло свои обязанности по обеспечению и защите прав своих граждан.
2) Независимость суда как главного механизма гарантий прав и свобод. Только независимый суд в состоянии эффективно защищать человека и гражданина от произвола исполнительной власти с ее силовыми структурами, поэтому и должна быть обеспечена независимость суда от любых властных и общественных структур.
Принцип независимости суда прямо закреплен в ст. 120 Конституции РФ, он также обеспечивается рядом других статей, в которых говорится о несменяемости и неприкосновенности судей, устанавливаются демократические принципы судопроизводства. В ряде статей гл.2 Конституции РФ указывается на исключительное право суда ограничивать права и свободы (например, никто не может быть лишен своего имущества иначе, как по решению суда - ст.35; арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению — ст.22 Конституции РФ, ч.2 ст.29 УПК РФ и др.).
Несомненно, в ходе судебной реформы будут существенно углублены и детализированы конституционные гарантии независимости судов и расширена их компетенция.
3) Верховенство конституции по отношению ко всем нормативным актам. Никакой закон или другой акт не вправе исправлять или дополнять Конституцию, тем более противоречить ей. Вместе с естественным правом конституция образует фундамент всей правовой системы, она призвана создавать такой порядок, при котором бы закон и право не расходились. В этом смысле верховенство конституции и верховенство права тождественны.
В Конституции РФ закреплен названный принцип, устанавливается (ст. 15), что Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, а законы и иные правовые акты не должны ей противоречить. Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы. Следовательно, государство связано правом, все должностные лица — от главы государства до рядового чиновника — обязаны действовать в соответствии с правом, а за нарушения несут ответственность (уголовную, административную, гражданскую). Любой выход этих лиц за пределы своей компетенции есть нарушение принципа правового государства, изменяющее баланс власти и свободы, а значит, создающее угрозу правам и свободам человека и гражданина или являющееся недозволенным вмешательством в жизнь гражданского общества.
Немаловажно, каким путем законы должны становиться известными гражданам, поскольку в тоталитарном советском государстве часто применялись неопубликованные, так называемые закрытые (секретные) постановления. Ныне в Конституции РФ установлено, что законы подлежат официальному опубликованию, неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.
4) Приоритет международного права. Этот признак правового государства как бы дает пропуск в цивилизованный мир. Государство, обладающее суверенным правом принимать свои законы, соглашается с тем, что эти законы не должны противоречить праву мирового сообщества. Тем самым через верность нормам международного права происходит своеобразная унификация национальных правовых систем на самом высоком уровне, гарантий прав и свобод человека и гражданина, демократии и социального прогресса.
В Конституции РФ (ч.4 ст. 15) принцип приоритета международного права как бы разбит на две части. Во-первых, безусловно, признается, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. А во-вторых, в случае расхождения правил закона и правил международного договора России приоритет отдается правилам международного договора.
Реформы 1990-х годов, осуществляемые в постсоветской России, как мы уже выяснили, пока не привели к правовому обществу. Эта проблема по-прежнему остается одной из ключевых в нашем жизнеустройстве и в государственном строительстве. И хотя в ч.1 ст.1 Конституции РФ закреплено, что «Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления», правовое государство - это скорее пока лишь цель, к которой необходимо стремиться.
Одной из самых существенных ошибок российского переустройства стало то, что реформаторы пошли в общем-то по самому легкому пути -пути освобождения: от цензуры, политических, духовных и экономических запретов. Этот путь в кратковременном плане всегда приносит лавры. Однако, следуя по нему в долгосрочном плане, невозможно провести переустройство страны. России, наряду с освобождением, требовалось планомерное, последовательное и системное преображение государственности на новых мировоззренческих основах.
Однако в политическом классе, да и в обществе в целом, господствовали представления о том, что экономическая и политическая либерализация, разгосударствление (в том числе приватизация так называемой общенародной собственности) способны сами по себе преобразить Россию. А ведь еще П.И.Новгородцев сказал в 1923 году: «Наивная и незрелая политическая мысль обыкновенно полагает, что стоит только свергнуть старый порядок и провозгласить свободу жизни, всеобщее избирательное право и учредительную власть народа, и демократия осуществится сама собой... На самом деле то, что в таких случаях водворяется в жизни, обычно оказывается не демократией, а, смотря по обороту событий, или олигархией, или анархией, причем в случае наступления анархии ближайшим этапом политического развития бывают самые сильные суровые формы демагогического деспотизма»[44].
Это очень близко к нашей реальности. «Водворившийся» в России образ настолько непривлекателен и далек от рисовавшегося в туманных представлениях о будущем, что оттолкнул от самой идеи преобразований большинство ее приверженцев. Это демонстрируют даже данные социологических исследований. Нынешний реальный совокупный электорат партий, относящих себя к правым (СПС и «Яблоко»), дотягивает в лучшем случае до 15%. Партии же «порядка» (неважно, идет ли речь о КПРФ и ее союзниках или о «Единой России») привлекают к себе примерно 60-65% избирателей.[45] При всех различиях последние две политические силы (хотя в принципе мировоззренческие различия между ними невелики, ибо оба лагеря представляют собой осколки номенклатуры КПСС) выглядят в глазах избирателей именно силами «антихаоса». Этот феномен означает фактически общественный провал идеи правового государства, провал пока на нынешнем этапе.
Конечно, любые радикальные реформы и революции имеют свою оборотную сторону, проявляющуюся прежде всего в падении жизненного уровня населения. Но не это оттолкнуло от реформ большую часть народа, ведь через обнищание проходили многие страны, в том числе и Россия после революции и после Великой Отечественной войны. Тогда в чем же причина усиления и распространения ностальгически реставрационных настроений?
1) Постсоветская власть не прошла своего рода морального теста перед обществом. Ведь людям в массе своей не интересны абстрактные для них новые конституционные принципы вроде разделения властей или презумпции невиновности. Они ждали в корне иного отношения к себе со стороны власти, государственного аппарата (государства); надеялись, что новая власть будет демонстрировать уважение к человеческому достоинству. Однако по большому счету все осталось по-старому, по-советски: за высокими декларациями о человеке как высшей ценности и уважении его прав следовали решения и многие действия, которые явно расходились с базовыми принципами. Чтобы согласиться с этим неутешительным выводом, достаточно хотя бы вспомнить, как была распределена (через приватизацию) и как до сих пор перераспределяется государственная собственность, или посмотреть на ужасающую неравномерность материального благосостояния.
2) По-новому устроенное государство не обеспечило выполнения своих базовых функций. Если бы дело происходило, скажем, в XVIII веке, такое явление не вызвало бы удивления и негодования. Но в данном случае речь шла о стране, где люди привыкли строить свою жизнь, опираясь на пусть плохо работавшую бюрократизированную, скудную, но все же некую систему социальных и юридических гарантий. Понятно, что эта система подлежала демонтажу. Но, во-первых, любой демонтаж должен идти параллельно с монтажом новой системы. Во-вторых, обществу следует разъяснить, какая именно система предоставления публичных благ приходит на смену и когда она сможет заработать в полную силу.
3) Людям необходимо помочь пользоваться новыми инструментами -политическими, экономическими, социальными, а важнее всего -правовыми.
4) Демократическая система предполагает подчинение, в том числе и власти, правовым нормам. Однако, ликвидировав мотив страха перед репрессивной партийно-государственной машиной, перед неправовой государственной силой, власть не сумела заменить образовавшийся вакуум если не уважением к праву, то поначалу хотя бы опасением перед санкциями за несоблюдение правовых норм.
Ни одно из этих условий соблюдено не было. В итоге правовой порядок не только не появился, но общество не ощутило даже движения к нему, несмотря на принимавшиеся во множестве новые законы, казалось бы, пропитанные правовыми принципами.
Вот почему оставшаяся нереализованной идея «правового государства» естественным образом заместилась идеей «порядка и стабильности». Это стало очевидно уже к 1995-1996 годам. Неслучайна ее восприняло большинство кандидатов на пост президента в избирательной кампании 1996 года, в том числе и сам Б.Ельцин. Интересно, что та же идея осталась ключевой и при выборах Президента РФ в 2000 году.
Разумеется, нельзя говорить, что первые реформаторы совсем не придавали значения строительству демократической государственности. Наоборот 12 июня 1990 года принята Декларация о государственном суверенитете РСФСР, провозгласившая основные демократические ценности. В октябре 1991 года была утверждена Концепция судебной реформы, реализация которой, как предполагалось, избавит общество от инквизиционной юстиции. После августа 1991 года был реформирован (хотя довольно формально и механистично) один из столпов тоталитарного строя - КГБ. Изменены система и функции органов исполнительной власти, которые, в частности, перестали напрямую управлять предприятиями; введена, но во многом формально, система местного самоуправления и т.д.
Все это - вехи «макрогосударственного строительства» или, иначе, стремление зафиксировать некоторые общие идеи, учредить новые институты. В гораздо меньшей степени власть заботило, как они будут функционировать, какой кадровый состав будет проводить новую правовую политику, как будет осуществляться мониторинг строительства новой российской государственности.
В большой степени этому помешал длительный политический конфликт между президентом и законодательным органом (Съездом народных депутатов и Верховным Советом РФ), обнажившийся вскоре после начала радикальной либерализации экономики в 1992 году.
Ни одна революция не связывает себя обязательствами по соблюдению основных законов того строя или режима, против которого она начинается. Как писал Ф.Лассаль, «хотя несомненно, что право должно бы предшествовать силе, но в действительности сила всегда предшествует праву и до тех пор предшествует ему, пока право со своей стороны не наберет достаточно силы, чтобы сломить силу бесправия»[46]. Однако как раз нежелание политических элит воспринимать происходящее как революцию и действовать соответствующим образом породило общественное непонимание действий Б.Ельцина. Вместо того чтобы после победы над коммунистическим путчем в августе 1991 года проводить последовательные преобразования, означающие изменение существа государственной власти, реформаторы пошли другим путем. Они почти полностью сохранили структуру власти, оставшуюся от советского режима, хотя и модернизированную в последний период «перестройки».
Кроме того, недопустимо было связывать продолжением действия Конституции РСФСР 1978 года Россию советскую и Россию, восстанавливающую свою подлинную государственность. СССР не желал признавать себя правопреемником исторической России. Большевики создавали абсолютно новое государство (прежними оставались лишь территория и население). Поэтому нельзя считать государство периода большевистского правления просто государством иной идеологии. Речь шла именно об иной государственности. Игнорирование этого фактора - не такая уж безобидная вещь. Пытаясь легализовать исторический дуализм, постсоветская власть дезориентировала и себя, и общество, и весь мир, не понимающий, с какой страной он собирается иметь дело. Но еще важнее, что, объявив себя правопреемницей СССР, нынешняя Российская Федерация попросту не обеспечила себе легитимного правового фундамента, на котором собралась строить правовое государство.
Основным пороком государственно-правового строительства следует считать реактивный характер всех преобразований в этой сфере. Они шли без какого-то системно продуманного плана и чаще всего диктовались рефлексами борьбы за власть. Этот процесс все-таки привел к появлению демократической Конституции России. Но точно так же можно сказать, что Конституция сегодня как бы «подвешена в воздухе», ибо не подкреплена развитым гражданским обществом, которое может по праву считать Конституцию тем самым общественным договором, в равной степени крепко связывающим «договаривающиеся стороны». Вот почему нынешнее соблюдение «буквы» Конституции не всегда означает соблюдение ее «духа», что, собственно, ярко проявляется в практике федеративных отношений, формирования кабинетов министров или определения реальных кандидатов на президентский пост.
Существует и еще одна причина, по которой ни одна из крупных реформ государственного организма до конца так и не была завершена (ни военная, ни административная, ни судебная и полицейская). Эту причину можно охарактеризовать как приоритет экономических реформ перед государственно-правовыми.
Конечно, без радикальной либерализации экономики в начале 1990-х годов случилась бы катастрофа. Но довольно быстро «экономический блок» в системе новой власти оказался главенствующим и стал диктовать свою логику развития, в результате чего ведущую роль приобрели идеи приватизации государственной собственности, создания класса собственников. Государство же рассматривалось в основном как машина, помогающая или хотя бы не мешающая таким процессам. Государственные институты, не относящиеся непосредственно к сфере «дележа собственности» (например, армия, полиция, спецслужбы, суды), рассматривались как обычные «бюджетополучатели». Само понятие «реформы» de facto обрело смысл сугубо экономических реформ.
Новые надежды на последовательное проведение реформ в области государственного строительства возникли после президентских выборов 1996 года. Однако подорванное здоровье первого Президента России, а также его новое окружение, положившее в основу своей деятельности (по инерции избирательной борьбы) проведение имиджевой политики вместо политики реальной, стали теми факторами, которые не позволили вдохнуть жизнь в уже существовавшие проекты (в частности, судебной и административной реформ).
Россия в современный период находится в состоянии кризиса, что обостряет те трудности и препятствия, которые стоят на пути движения к правовому государству. Среди них особое беспокойство у общественности вызывает бесперспективное положение в области прав человека, рост преступности, коррупция, расцвет бюрократизма и т.п. Мало что изменилось за 10 лет с 1994 года, когда уполномоченный по правам человека С.А.Ковалев в своем докладе о соблюдении прав человека и формировании правового государства в России написал: «Ни о какой федеральной программе, ни о каком прогрессе в области прав человека не приходится говорить, если между властью и обществом по-прежнему будет стоять стеной отчужденная от общества бюрократия, озабоченная лишь удержанием в своих руках рычагов власти. Россия никогда не станет ни правовой, ни демократической, если власть по-прежнему останется неким таинством, а не понятным для каждого рабочим механизмом решения общих задач»[47].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
