Соучастие в совершении престуления

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Понятие соучастия в преступлении

1.                 Понятие соучастия в преступлении в истории уголовного законодательства в России

2.                 Современное представление об институте соучастия в преступлении

Глава 2. Объективные и субъективные признаки соучастия в преступлении

1.                             Объективные признаки соучастия в преступлении

a)                  Участие в преступлении двух или более лиц

b)                 Совместность деятельности лиц, участвующих в преступлении

2.                 Субъективные признаки соучастия в преступлении

a)                  Умышленное участие двух или более лиц в совершении преступления

b)                  Совершение лицами умышленных преступлений

Глава 3. Виды соучастников преступления, формы соучастия и ответственность соучастников

1.                 Виды соучастников преступления

a)                 Исполнитель

b)                ПодстрекательОрганизатор

c)                Пособник

d)                Формы соучастия

e)                 Соучастие без предварительного сговора

f)                  Соучастие с предварительным сговором

g)                Организованная группа

h)                Преступное сообщество

2.                 Ответственность соучастников

Заключение

Список использованной литературы

Введение.

Одной из проблем, претерпевающих научные ис­следования, является, несомненно, институт соучастия. В числе лиц, совершающих преступления, лица, действу­ющие в соучастии, превышают одну треть. Соучастие в преступлении, на мой взгляд, является одним из основных институтов уголовного права как дисциплины, науки, отрасли права.

Вопрос о понятии соучастия, несмотря на большую ли­тературу, до настоящего времени относится к числу спорных. Почти каждый автор, касавшийся проблем соучастия, пред­лагал свое, пусть немного да отличающееся от других опре­деление соучастия. А ведь от объема и содержания этого понятия в конечном счете зависит решение всех других во­просов. Определение соучастия, которое полно отражает характерные признаки совместной преступной деятельно­сти, позволяет правильно ориентировать деятельность пра­воохранительных органов в их борьбе с преступлениями, совершаемыми в соучастии, способствует четкому отграни­чению таких преступлений от индивидуальной преступной деятельности и, тем самым, укреплению законности в борь­бе с преступностью.

«Качество» уголовно-правовых норм ко­ренится в надлежащем теоретическом осмыслении, правильном отражении в них обобщенного представления об однотипных деяниях, признаваемых обществом опасными для его существования или надлежащего функционирования и потому запрещае­мых законом под страхом наказания. Именно поэтому изучение эффективности уголовно-пра­вовой охраны общественных   отношений должно основываться как на  исследовании действующего законодательства и практики его применения, так и на глу­боком и всестороннем анализе тех предпосылок, той кон­кретной жизненной реальности, которая вызвала уголовно-правовой запрет к жизни и которая одна только и напол­няет правовые нормы определенным содержанием.

Цель выполнения данной работы является систематизация и закрепление знаний в области Общей части уголовного права, изучение и исследование понятия,  признаков соучастия в преступлении, рассмотрение видов соучастников, форм соучастия, а также ответственности соучастников, развитие навыков самостоятельной работы. Задачами является практическое знание института соучастия в преступлении, ознакомление с судебной практикой по делам, связанным с соучастием преступления.

Эмпирическую основу работы составляют выводы исследовате­лей, работавших над проблемой соучастия, мате­риалы опубликованной судебной практики, а также собствен­ные обобщения автора.

Глава 1. Понятие соучастия в преступлении.

Исследование института соучастия невозможно без исторического обзора. Это позволит более полно понять природу соучастия.

Еще римское право различало виновников (rei, rei principales) и пособников (ministri, participes, satellites), упоминало отдельно о подстрекателях. Однако разли­чию этому не придавалось никакого существенного зна­чения, так как по общему правилу все участники подвер­гались равному наказанию за совершенное преступле­ние. Лишь в позднейший императорский период за от­дельные преступления, да и то в виде исключения, допус­калось уменьшение ответственности участников.

В некоторых ранних правовых системах идея соуча­стия вообще отвергалась. Иудеи придерживались сле­дующей максимы: «По вопросу преступления никто не может быть представлен другим лицом». Рассуждения, которые привели к такому выводу, могут выглядеть сле­дующим образом: совершение преступления наклады­вает на преступника особую печать. Это означает, что его руки оказались «замаранными» преступлением. Оказание помощи, дача советов, указаний и даже приказов могут быть упречными, поскольку они облег­чают процесс совершения преступления, но они как бы не накладывают такой печати на соучастника[1].

На протяжении всей истории развития отечественного уголовного права, начиная с первого крупного исследования профессора О. С. Жиряева, институт соучастия является одним из наиболее сложных и дискуссионных в учении о преступлении и в целом в теории уголовного права. и в целом в теории уголовного права. Еще известный российский ученый Г.Е.Колоколов отмечал, что соучастие составляет венец общего учения о преступлении и справедливо считается труднейшим разделом уголовного права[2].

1.                Понятие соучастия в преступлении в истории уголовного законодательства России.

История соучастия в преступлении ведет свои корни еще с того момента, когда вообще возникло понятие преступления, за которое лица, его совершившие, должны были понести наказание.

Уже в древнейших памятниках нашего права мы нахо­дим некоторые указания на соучастие в имуще­ственных преступлениях, а именно в кражах. Так, «Рус­ская Правда» говорит: «Аже крадет кто скот в хлеву или клети, то же будет один, то платить ему 3 гривны и 30 кун; будет ли их много, сем по 3 гривны и по 30 кун платить» (Троицкий список, ст. 37).

«Аже крадет скот в поле, или коз, или овец, или сви­ней, 60 кун; будет ли их много, то всем по 60 кун» (ст. 38). «Аже крадет гумно или жито в яме, то колика их будет крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун» (ст. 39). Из этих постановлений видно, что «Русская Правда» признава­ла два главных положения: а) преступление в полном объеме вменялось каждому из соучастников; б) ответ­ственность всех соучастников была одинакова безотно­сительно к характеру и степени участия каждого.

При этом закон говорил только о физических винов­никах, но не упоминал об интеллектуальных, хотя в лето­писях встречаются указания и на ответственность после­дних. Так, Никоновская летопись говорит, что при Яросла­ве новгородцы наказали раба, оклеветавшего епископа Луку Жидяту: «...урезаша ему нос и обе руки отсекоша и побежа в немцы, сице и его лукавым советникам».

Кроме соучастия «Русская Правда» говорит и об укрывательстве виновных, но везде рассматривает его как самостоятельный проступок.

«Или холоп ударит свободного мужа, а убежит в хором, а господин начнет не дати его: то холопа поять, да платит господин за него 12 гривен» (Троицкий спи­сок, ст. 58; список академический, ст. 16). Таковы же постановления об указании пути бежавшему холопу или о даче ему хлеба (Троицкий список, ст. 106).

Таким образом, можно с определенными оговор­ками утверждать, что еще задолго до УК Франции 1810 года, главной заслугой которого считается исключение из соучастия любых форм прикосновенности, «Русская Правда» в общем виде успешно разрешала эту основ­ную проблему соучастия.

Русские Судебники обходили вопрос о соучастии молчанием, как и вообще учение об элементах пре­ступления, но в отдельных губных грамотах обращалось внимание на лиц, прикосновенных к преступлению, в особенности при разбое. Так, говорится о тех людях, к которым разбойники приезжают, о «подводе» или «по-норовке» разбойникам, о поклаже и продаже разбой­ной рухляди и т.п. (губная Белозерская грамота 1539 г., вторая Белозерская грамота, уставная книга разбой­ного приказа).

Соборное уложение 1649 года довольно часто го­ворит об участниках, хотя и не представляет строго вы­работанной системы[3].

Субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группа лиц. Закон разделял их на главных и вто­ростепенных, понимая под последними соучастников.

Во всяком случае, из его отдельных статей можно вывести следующее:

1) все совместно совершившие преступление наказывались наравне: «...а будет кто сын или дочь отцу своему или матери смертное убий­ство учинят с иными с кем, а сыщется про того допрямо и по сыску тех, которые с ними такое дело учинят, каз­нить смертью без всякой пощады»;

2) интеллектуальные виновники безусловно наказыва­лись наравне с физическими: «...и того кто на смертное убийство научал и кто убил, обоих казнить смертью»;

3) что же касается пособников, то в одном случае, а именно при наезде на чей-либо двор скопом или заговором, сопровождающимся убий­ством, виновный в таковом наказывается смертью, а «товарищей его всех бить кнутом, сослать куда госу­дарь укажет»; «если же кто из этих воровских людей в те поры кого ранит, и того, кто ранит, у одного отсечь руку, а товарищей его, которые с ним приезжали, бить кну­том и дать на поруки, чтобы им впредь так не воро­вать, а если при наезде никакого вреда не произош­ло, то все наказываются поровну — кнутом»[4].

В Воинском уставе Петра I правила равной ответ­ственности соучастников были господствующими: «...что один через другого чинит, почитается так, якобы он сам то учинил»; «...оные, которые в воровстве, конечно, вспомогали или о воровстве ведали и оттого часть получили, или краденое, ведая, добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да покажутся» (артикул 189); «...ежели кто купит или продаст, ведаючи, краденые вещи, и скроет, содержит при себе вора, оный яко вор сам наказан быть иметь» (артикул 190). Кроме того, необходимо отметить, что из соучастия в Воинском уставе Петра I исключалась прикосновенность к пре­ступлению — «ведать» должен был соучастник, и только тогда он наказывался за содеянное.

В Уголовном уложении Российской империи 22 марта 1903 г. соучастию были посвящены всего 2 статьи, в которых соучастниками признавались исполнители, подстрекатели и пособники (ст. 51), а также выделялись такие формы соучастия, как сообщество и шайка, и определялись условия ответственности их членов (ст. 52). В Особенной части Уложения предусматривалась ответственность за участие в публичном скопище (ст. 121-123), сообществе (ст. 124-127), за участие в шайке, созданной в определенных целях (ст. 279), а в качестве квалифицированных видов преступлений выделялось совершение их в составе сообщества (например, ст. 102). Ответственность за недонесение о совершении тяжкого преступления и укрывательство предусматривалась в главе 7 Уложения.

Первая попытка дать определение соучастия в совет­ском праве, как известно, относится к декабрю 1919 года, когда Наркомюст РСФСР издал «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», призванные обобщить и систематизировать нормы его Общей части. В ст. 21 этого акта указывалось, что «за деяния, совершенные сообща груп­пой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как ис­полнители, так и подстрекатели и пособники». Несовершен­ство этого определения, его ограниченность и в то же вре­мя противоречивость вызывали множество дискуссий ученых юристов и отмечались в литературе.

В дальнейшем законодатель отказался от определения соучастия и уже в Общей части принятых в 1922 и 1927 гг. уголовных кодексов ограничился лишь указанием на круг лиц, подлежащих ответственности за соучастие и условия, определяющие их ответственность. Ряд норм, устанавливающих ответственность за сообща совершаемые преступления, содержался и в Особенной части УК.  Нечеткость конструкции соучастия в Основных началах привела к тому, что часть УК отнесла заранее не обещанное укрывательство к соучастию, а часть выделила в самостоятельную норму, соучастием правильно не признав.

Вместе с тем в 30-50-е гг. правоприменительная практика нередко расширяла границы соучастия. Так, например, введенная в действие 8 июня 1934 г. ЦИК СССР ст. 58-1а (измена Родине) в теоретическом плане и в практическом значении применительно к институту соучастия истолковывалась в виде "широкого" понятия соучастия, для которого не требовалось устанавливать ни наличия вины, ни причинной связи между действиями каждого соучастника и наступившим преступным результатом.[5]

Накопленный практический опыт применения уголовно-правовых норм о соучастии и его теоретическое обобщение, дальнейшее развитие советского уголовного законодатель­ства в целом создали необходимую базу и для совершенст­вования этого института уголовного права. В Основах уго­ловного законодательства Союза ССР и союзных; респуб­лик, принятых в 1958 г., и в разработанных на их базе новых республиканских уголовных кодексах уже было дано развернутое определение соучастия. К сожалению, это опре­деление необходимой четкостью для его однозначного ис­толкования не обладало. Только этим, вероятно, можно объяснить то, что ссылкой на законодательное определение соучастия в литературе обосновывались диаметрально про­тивоположные взгляды на вопрос о возможности или не­возможности соучастия в неосторожных преступлениях. На­пример, М. Д. Шаргородский, ссылаясь на это определение соучастия, утверждал, что «действующее сейчас законода­тельство... совершенно правильно решает вопрос о возмож­ности соучастия в неосторожном преступлении». В то же время, по мнению П. И. Гришаева и Г. А. Кригера, точка зрения о возможности соучастия в неосторожных преступлениях «противоречит законодательному понятию соучастия, данному в ст. 17 Основ уголовного законодатель­ства Союза ССР и союзных республик 1958 года».

Не существует единства взглядов и по более общему во­просу — является ли законодательное определение соуча­стия универсальным, охватывающим все случаи совершения одного преступления несколькими лицами или должно ка­саться только тех его форм, когда между соучастниками су­ществует распределение ролей. По мнению А.Я. Вышинского, «связь вообще» меж­ду деянием соучастника и результатом, когда деяние в той или иной мере и степени, прямо либо косвенным образом, опосредованно или непосредственно пре­допределило либо облегчило результат, являлась дос­таточным основанием для привлечения такого «соуча­стника» к уголовной ответственности[6].

Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. основательно и по существу уточнили понятие соучастия, определив его как "умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления". В 1994 г. УК РСФСР 1960 г. был дополнен ст. 17-1, а которой шла речь о групповом совершении преступления. Понятие соучастия, сформулированное в Основах 1991 г., было воспроизведено в ст. 32 УК РФ 1996 г.

2. Современное представление об институте соучастия в преступлении.

В современном УК РФ в статье 32 дается понятие соучастия в преступлении в той интерпретации, в которой его понимают сегодня. Согласно статье 32 соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.

Большинство норм Особенной части УК предусматривает ответственность одного лица за совершенное преступление. На практике же многие преступления совершаются не одним, а двумя и большим количеством лиц. Именно эти случаи оцениваются законом и судебной практикой как соучастие в преступлении. Особенность этого понятия заключается в том, что в результате совместных действий нескольких лиц, связанных и часто заранее согласованных между собой, совершается единое преступление, достигается общий преступный результат.

Соответствующая оценка института соучастия обусловлена тем, что, как и правомерная, преступная деятельность может выполняться не только одиночными лицами, но и несколькими лицами, объединяющими свои усилия. Анализ статистических данных за последнее десятилетие свидетельствует о постоянном росте преступлений, совершаемых в соучастии. Так, если в 1991 г. в России было зарегистрировано 213 951 преступление, совершенное группой, то в 1996 г. - уже 345 464, в 1997 г. - 359 887 преступлений, в 1998 г. - 374 262, а в 1999 г. - 450 930[7]. В соучастии совершаются наиболее тяжкие и сложные преступления (насильственные, корыстно-насильственные). Как справедливо отмечает Ф. Г. Бурчак: "При насильственных преступлениях сам факт объединения усилий нескольких лиц для достижения одного преступного результата существенно повышает как опасность самого нападения, так и вероятность осуществления поставленных соучастниками перед собой целей".[8]

Действующий УК РФ существенно расширил регламентацию института соучастия, введя новые, ранее неизвестные, нормы, в которых дается определение видов соучастников и форм соучастия, в том числе и новой - преступного сообщества (преступной организации). Кроме того, сформулированы правила квалификации соучастия, предусмотрена норма об эксцессе исполнителя (ст. 33-36), а групповое совершение преступления предусмотрено в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. "в" ч. 1 ст. 63).  Групповое совершение преступления расценивается в качестве квалифицированного или особо квалифицированного вида конкретных преступлений, либо образует конститутивный признак отдельных преступлений.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5