эмансипации в долгой эволюции от поколения к поколению. Семена, породившие

такое отношение к рабству, впитаны им с детства, все его вирджинское

окружение не мыслимо себе иной системы жизни для «чернокожих». Это вопрос –

один из тех пунктов, где чувство справедливости у Томаса Джефферсона

тускнеет и доходит до моральной слепоты.

Все же следует отметить, что Джеффесон твердо верил в то, что

уравнение негров в правах с белыми – исключительно вопрос времени и

просвещения. Разрабатывая проект Вирджинского университета, он

предусматривал возможность учебы там для представителей всех рас.

Размышляя над событиями последней четверти века, Джефферсон вопреки

своим многолетним и стойким убеждениям приходит к мыли, которая в прежние

годы казалась бы ему крамольной. Войны, эмбарго, захват судов и товаров,

узаконенное пиратство, тяготы блокады – все это капля за каплей долбили

краеугольный камень его концепции об аграрной Америке. Экономическая

изоляция не является выходом, необходимо радикальное решение. Если в

доставке промышленных товаров полагаться на заморские страны, можно легко

впасть в зависимость. И уже в начале 1815 года в мировоззрении Джефферсона

происходит переворот. Экономисту Сэю он пишет: «Я убеждал себя, что наша

нация, столь удаленная от споров Европы...может надеяться на мирное

существование...посвящая себя тому, что она может производить наилучшим

образом, надеясь на мирный обмен товарами с другими... Но опыт показывает,

что перехват этого обмена становится мощным оружием в руках доминирующего

здесь врага и что прочие потрясения войны увеличивают нехватку самых

необходимых товаров, рассчитывая на которые мы позволили себе зависимость

от других даже в вооружении и одежде. Таким образом, этот факт решает

вопрос, сводя его к крайней форме, не является ли доход и сохранение

имущества целью государства?»

Характерной чертой Джефферосна была способность ставить факты реальной

жизни выше лелеемых догм. Вся его философия аграрной республики рушилась с

этими признаниями, он смотрел на мир такой, какой он есть на самом деле. В

этот период, собственно, для развития национальной промышленности согласия

Джефферсона не требовалось, но, поскольку мы обращаемся к Томасу

Джефферсону – человеку, мы должны признать его верность истине, а не ложно

понимаемому престижу.

Столь же ярко эта черта его выражена в его отношении к конституции

США. «Некоторые смотрят на конституцию со священным поклонением и

рассматривают ее как основу бытия, слишком священную, чтобы ее коснуться.

Он приписывает людям предшествующего поколения мудрость выше

человеческой... Каждое поколение имеет право выбирать собственную форму

управления, такую, которую оно считает наиболее подходящим для своего

счастья...священная возможность делать это каждые девятнадцать или двадцать

лет должна быть предусмотрена конституцией». Подобные взгляды Томаса

Джефферсона ставят его на голову выше тех ограниченных буржуазным видением

исторического развития политиков, для которых «святость» и

«неприкосновенность» конституции была основополагающей догмой.

Отойдя от государственных дел, Джефферсон занялся с присущей ему

энергией созданием системы общественного просвещения. Вскоре после

окончательного возвращения в Монтиселло он пишет: «На сердце у меня два

великих предприятия, без которых ни она республика не может быть сильной.

1. Дело всеобщего обучения, сделать каждого человека способным самому

судить, что защищает, а что представляет опасность для его свободы. 2.

Разбить каждое графство на округа такого размера, чтобы все дети жили в

пределах достигаемости центральной школы» .

Созданный в 1819 году Вирджинский университет – главный памятник

просветительской работы Томаса Джефферсона. Он возглавлял законодательную

инициативу, материальное обеспечение, архитектурное планирование, создание

системы обучения, выбор дисциплин и прочее. Задачи начальной школы

Джефферсон определяет следующим образом: «Дать каждому гражданину

информацию, в которой он нуждается для ведения своей работы; дать ему

возможность говорить за себя, выражать и защищать свои идеи, письменно

вести свои соглашения и счета; улучшить путем чтения мораль и способности;

понимать свои обязанности в отношении соседей и страны и компетентно

осуществлять возлагаемые на него обязанности; знать свои права; справедливо

и упорядоченно пользоваться своим имуществом; быть разборчивым в выборе

своих представителей; справедливо судить о их поведении. И в целом разумно

и с верностью вести себя во всех общественных отношениях, касающихся

гражданина».

Идея создания национального университета, как уже упоминалось,

выдвигалась Томасом Джефферсоном еще в послании к конгрессу в 1807 году. Не

видя в ней прямой выгоды законодатели отвергли ее, и Джефферсон вновь

берется за осуществление этой дорогой его сердцу идеи уже как простой

гражданин из графства Албермал. Проект университета штата Вирджния будет

«последним для меня предлогом выставить себя на общественное обозрение», -

писал он. Шесть лет он жил одной главной идеей – создать университет и

увенчать храмом науки дела всей своей жизни. Он был и архитектором, и

планировщиком, и сборщиком денег, и вербовщиком рабочей силы – в общем, не

гнушался никакой работы. И наконец дело его жизни было закончено –

университет занимал двести пятьдесят акров равнины на возвышенности. Здание

гармонично сочеталось с окружающей его природы. А в начале 1825 года Томас

Джефферсон с чувством глубокого удовлетворения и радости увидел студентов,

пересекающих зеленый луг перед университетским зданием. Вообще же дом его

был всегда открыт для профессоров и шумной толпы студентов и впоследствии

Вирджинский университет выпустил из своих стен таких замечательных людей,

как Эдгар По и Вудро Вильсон.

Весной 1826 года Джефферсон стал чувствовать себя значительно хуже.

Постепенно слабость все более сковывала его. Чувствуя близость конца он,

тем не менее, не позволял за собой ухаживать, так как всегда ненавидел

опекунство и мелкие услуги.

Приближалась пятидесятая годовщина провозглашения американской

независимости. Автора Декларации пригласил на чествование мэр города Нью –

Йорка. В ответе, последнем в своей жизни длинном письме, Джефферсон писал:

«Всеобщее распространение света знаний уже открыло каждому взору ту

очевидную истину, что массы человечества не рождаются с седлами на своих

спинах, что не рождаются избранные, одетые в сапоги со шпорами, готовые

оседлать первых, по закону, по милости божьей».

Силы покидали старого борца, но Томас Джефферсон встретил свой

последний час мужественно. «Я как старые часы, у которых стерлись шестерня

там и колесо здесь, еще немного –и они не смогут идти. В полузабытьи он

часто погружался в воспоминания о революционной эпохе, шептал о том, что

нужно предупредить революционные комитеты безопасности. Его порадовало

наступление пятидесятилетнего юбилея революции, но этот день, 4 июля 1826

года, стал последним в его жизни. В маленько ящичке стола нашли надпись,

которую следовало высечь на могиле. И плита, покрывавшая могилу, возвещала:

«Здесь похоронен Томас Джефферсон, автор Декларации американской

независимости, вирджинского статута о религиозной свободе и основатель

Вирджинского университета» .

Очевидно, что именно этим трем делам он отводил главную роль в своей

деятельности. Томас Джефферсон прожил долгую и жизнь и сделал немало важных

для своей страны и всего человечества дел. Многостороння его деятельность

и блестящие результаты, которых он добился, восхищали не только его

современников, но и последующие поколения. Но Томас Джефферсон был не

только великим деятелем, он был, прежде всего, настоящим Человеком. Его

личностные качества заслуживают безмерного уважения.

Вклад Джефферсона практически во все сферы жизни и деятельности

тогдашнего общества огромен, а в дело американской революции и дальнейшего

становления государственности США, о чем пойдет речь в следующей главе,

неоценим.

ТОМАС ДЖЕФФЕРСОH И АМЕРИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 18 ВЕКА.

Политическая деятельность Томаса Джефферсона начинается как раз в ту

пору, когда Северная Америка была охвачена бурными волнениями. Усилившийся

нажим из Лондона затронул интересы широких слоев ее населения. Запрет на

переселение за Аллеганы ставил вне закона и бедняков, искавших счастья на

Западе, и земельных спекулянтов, посягавших на территории, объявленные

королевской собственностью. Оказались обманутыми американские ветераны

Семилетней войны: еще вчера им обещали богатые земли Огайо, а сегодня одним

росчерком пера отняли эту надежду. Новые навигационные законы, и особенно

акт о сахаре, больно ударили по прибыльной для американских купцов торговле

с Вест-Индией. Удвоенные пошлины на ввоз промышленных изделий из Англии

привели к небывалой дороговизне.

Колонисты оказали открытое сопротивление жесткой политике Лондона. Ничто не

могло удержать тех, кто стремился на Запад. Тайно продолжалась торговля с

Вест-Индией. Английские товары подвергались массовому бойкоту.

Метрополия, желая пресечь нарушение имперских законов, в 1764 г.

решила расквартировать в Северной Америке 10 тыс. солдат, с тем чтобы треть

расходов на их содержание оплачивали сами колонии.

Это означало новое увеличение налогов. Поборы еще больше возросли с

принятием в 1765 г. так называемого закона о гербовом сборе, согласно

которому для любых деловых операций, в том числе всех коммерческих сделок,

нужно было покупать разрешительные марки.

Колонии ответили взрывом возмущения. Важным событием, вызвавшим общую

реакцию американцев, явилась резолюция законодательной палаты Вирджинии от

30 мая 1765 г, объявлявшая гербовый сбор незаконным. Законодательная палата

Массачусетса последовала примеру вирджинцев и, кроме того, предложила

созвать межколониальный конгресс для обсуждения создавшейся ситуации.

Откликнулись восемь колоний. Конгресс, собравшийся в октябре того же года,

выявил две точки зрения: одни предлагали ограничиться протестом против

налогообложения на том основании, что колонии не имели своих представителей

в английском парламенте, другие требовали вообще не признавать его власти.

Верх одержали умеренные, и их позицию отразила принятая конгрессом

декларация.

Чтобы утихомирить взбудораженную Америку, английское правительство

предприняло маневр: гербовый сбор был отменен. Но смысл этой уступки

довольно скоро стал ясен колониям. В 1766 г. им был объявлен

законодательный акт, подтверждавший верховные права короны, а еще год

спустя вступили в силу так называемые акты Тауншенда, с лихвой

компенсировавшие английские потери от отмены гербового сбора, Эти акты,

названные по имени предложившего их министра финансов, устанавливали

высокие пошлины на ввозимые в американские порты краски, бумагу, стекло,

свинец, чай, что фактически являлось новым налогом. И тогда движение

протеста вспыхнуло с новой силой. Все колонии поддержали призыв городского

митинга в Бостоне, на котором 28 октября 1767 г. было предложено вновь

объявить бойкот английским товарам. Два месяца спустя законодательная

палата заявила, что отвергает право английского парламента вводить пошлины.

Она также обратилась к другим колониям с предложением объединить усилия для

борьбы против непомерных доборов. На призыв Массачусетса тотчас же

откликнулась Вирджиния. Таким образом, движение против актов Тауншенда

возглавили две крупнейшие колонии Северной Америки, и оно приняло весьма

широкий характер.

Имперское правительство метало громы и молнии. Призывы к бойкоту

английских товаров были объявлены «подрывными действиями». Королевские

губернаторы получили приказ распустить те колониальные выборные органы,

которые проявят неповиновение, а все бунтарские элементы подвергнуть

репрессиям. Первой была распущена выразить солидарность с ней.

Такова была обстановка в колониях, когда Томас Джефферсон начинал свою

политическую деятельность. Прошло четыре года тех пор, когда в мае 1765

г. его глубоко взволновала пламенная речь Патрика Генри. Еще тогда он с

головой окунулся в атмосферу всеобщего возбуждения и жарких споров

нетерпеливых с умеренными и, со свойственной ему прозорливостью уловив

основную суть событий, вступил в ряды тех, кто пошел дальше пылкого

красноречия.

Но не одни лишь гуманистические воззрения вывели Томаса Джефферсона на

политическую арену. И эта арена отнюдь не представлялась ему чем-то вроде

судебного заседания, на котором он готовился выступить в защиту попранной

справедливости. Томас Джефферсон вступил в политическую борьбу не только

как адвокат, но и как истец.

Зависимость от законов метрополии становилась все более тягостной для

южных плантаторов. Лишенные права на поиски наиболее выгодных рынков сбыта

своей основной продукции — табака, они были вынуждены продавать его

английским купцам. При этом плантаторы в целях повышения своих доходов

расширяли посевы и усиливали эксплуатацию рабов* Но все их усилия

оказывались безрезультатными, ибо цены на табак, устанавливаемые в Лондоне,

падали быстрее, чем росло его производство. Промышленные изделия, завозимые

из Англии, год от года дорожали. Такой характер обмена привел к образованию

и непрерывному росту задолженности американских плантаторов английским

купцам.

По-видимому, в какой-то форме кабальную зависимость от английских

купцов, так как, по рассуждениям Г. Аптекера, он «часто проклинал то

рабство, в котором пребывал сам и его собратья – плантаторы-южане». Однако,

Томас Джефферсон был одним их тех немногих деятелей, чьи помыслы шли

гораздо дальше собственных интересов.

Безусловно, Томас Джефферсон не сразу обратил на себя внимание в

законодательной палате Вирджинии. Ему принадлежала поначалу лишь скромная

роль в кругу старших коллег- известных политических деятелей колонии,

обладавших определенным опытом.

Едва только отрылось заседание, как сразу зазвучали гневные речи в

защиту прав колонистов. Они испугали многих, а кое-кто из земельных

магнатов даже выступил с призывом к «благоразумию».

Однако большая часть депутатов, а среди них был и Томас Джефферсон,

проголосовала 16 мая за четыре резолюции, являвшиеся дерзким вызовам

королевским прерогативам. Три из них гласили: население Вирджинии может

облагаться налогами лишь по постановлению своего выборного самоуправления и

подлежит юрисдикции местных судов, а также имеет право на совместные с

другими колониями действия в защиту своих законных интересов. В четвертой

заявлялось, что короне будет предъявлен свод прав и свобод жителей

колонии.

Губернатор Беркли немедленно распустил палату. Тогда случилось то, что

стало важным прецедентом в процессе развития американской революции.

Законодательная палата Вирджинии не подчинилась требованиям губернатора.

Вопреки его требованиям большинство депутатов не разъехались по домам, а

отправились в таверну «Рейли» и продолжили заседание. Такое поведение имело

серьезные последствия. Бойкот принял массовый характер.

В результате, ввоз товаров из Англии резко сократился и это ударило по

прибылям британских купцов. Новое английское правительство пошло на

некоторые уступки, отменила некоторые ранее введенные пошлины. Однако,

подобная политика метрополии удовлетворяла не всех.

Не удовлетворяла она и Томаса Джефферсона. Он входил в число тех

вирджинских депутатов, которые голосовали за четыре знаменательные

резолюции, а затем провели нелегальное заседание в таверне «Рейли». И он не

только выдержал экзамен на политическую зрелость, но и обрел уверенность в

неизбежности бескомпромиссной борьбы. В отличие от тогдашних политических

лидеров Вирджинии, он считал объектом борьбы отнюдь не только

налогообложение и таможенные сборы. Речь шла о много большем. Поэтому он

присоединился к немногочисленной группе депутатов, которых не успокоили

уступки со стороны метрополии и которые решили продолжать борьбу.

Позиция Томаса Джефферсона основывалась не столько на возражениях

против сохранившихся таможенных сборов за чай, столько на неприятии самого

принципа королевского вмешательства в дела американских колонии. Он не без

основания полагал, что пошлина на чай является опасным прецедентом и

оставлена в качестве символа английского господства над Северной Америкой.

И действительно, дальнейшие события 1770-1772 годов подтвердили данное его

предположение. Особенно ситуация обострилась в 1772 году, когда в Лондоне

было принято постановление ,согласно которому жалованием губернаторам,

чиновникам и судьям в колонии должна была выплачивать королевская казна.

Американские купцы, промышленники и плантаторы расценили эти действия

английского правительства как попытку метрополии подобным образом упрочить

свою власть в Северной Америке. На данное нововведение они ответили

созданием собственных, независимых органов управления в лице комитетов

связи. Первый из них был утвержден в Бостоне, а вскоре они появились и во

всех городах Массачусетса.

И вновь примеру крупнейшей колонии Севера последовала самая крупная

колония Юга – Вирджиния. В определении позиции ее законодательной палаты

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7