Применительно к рассматриваемому преступлению предметом сознания как элемента умысла являются те фактические обстоятельства, из которых складывается общественно опасное деяние и его социальные свойства. Сознание виновного охватывает главный социальный признак преступного деяния – его общественную опасность. Общественно опасным будет такое деяние, которое по своим фактическим свойствам способно причинить противоправный тяжкий вред здоровью, повлекший смерть потерпевшего. Субъект данного преступления может лишь в общих чертах сознавать, что его деяния могут причинить такой вред. Разумеется, осознание лицом объекта преступления не равнозначно его юридической определенности, тем не менее важно, что оно понимает характер совершаемого деяния и хотя бы в общих чертах сознает, что посягает на здоровье и жизнь потерпевшего. Осознанию общественно опасного характера содеянного помогает и понимание социального значения всех фактических свойств совершаемого деяния (места, времени, способа, обстановки совершаемого преступления).
Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла является предвидение причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Предвидение в этом случае – это мысленное представление о том вреде здоровью, который будет причинен его деянием, и осознание причинно – следственной зависимости между деянием и наступившими последствиями в виде тяжкого вреда здоровью. При совершении данного преступления с прямым умыслом виновный предвидит реальную, конкретную, а не абстрактную возможность причинения такого вреда. Так, если лицо советует другому лицу идти не через перевал, а опасной горной тропой, с надеждой, что этот человек упадет и покалечится, то в этом случае данные действия нельзя признать совершенными с прямым умыслом. Законодатель такое предвидение связывает с возможностью или неизбежностью наступления общественно опасных последствий.
Волевой элемент прямого умысла данного преступления – желание наступления вредных последствий для здоровья потерпевшего. Воля лица в этом случае выражается в регулировании им своего поведения, что требует определенных усилий для преодоления препятствий на пути к причинению вреда здоровью. Желание наступления вреда здоровью может выступать в качестве конечной цели, когда само причинение вреда (тяжкого вреда) здоровью является представлением о желаемом результате, к достижению которого стремится виновный, посягая на здоровье потерпевшего. Желание может выступать в рассматриваемых преступлениях также в качестве промежуточного этапа на пути к достижению конечной цели (например, когда причиняется вред здоровью из корыстных побуждений).
В соответствии с ч. 3 ст. 25 УК РФ преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий и, хотя не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично. Как видно из этого определения, сознание общественно опасного характера деяния при косвенном умысле по своему содержанию не отличается от аналогичного признака прямого умысла. Характер предвидения, как интеллектуальный элемент косвенного умысла, отличается от интеллектуального элемента прямого умысла рассматриваемого преступления тем, что виновный предвидит только возможность, но не неизбежность причинения вреда здоровью.
В уголовно – правовой литературе возможность наступления последствий определяют как «реальную». О реальной возможности наступления вреда здоровью следует говорить в случаях, когда виновный считает этот вред закономерным результатом развития причинной связи именно в данном конкретном случае. Если же виновный осознает закономерность наступления вреда здоровью во многих других аналогичных случаях, но не распространяет ее на данную конкретную ситуацию, то здесь скорее всего должна идти речь лишь о предвидении абстрактной возможности причинения вреда здоровью. Сознательное допущение вреда здоровью совместимо только с предвидением реальной, а не абстрактной возможности причинения такого вреда.
В юридической литературе общепризнанным является отличие прямого и косвенного умысла в волевом элементе – сознательном допущении общественно опасных последствий либо в безразличном к ним отношении. При косвенном умысле воля лица пассивна по отношению к причинению возможного вреда здоровью. Это и позволяет определять посягательства на здоровье с косвенным умыслом как менее опасные.
Сознательное допущение наступления тяжкого вреда здоровью – специфическая форма положительного отношения к его последствиям. В этом случае у виновного отсутствует заинтересованность в причинении вреда здоровью, он лишь сознательно его допускает. Если был причинен тяжкий вред здоровью, то необходимо установить, что виновный сознательно, то есть намеренно допускал развитие причинной связи, которая обусловила наступление таких последствий. В этом наблюдается сближение волевых элементов прямого и косвенного умысла.
Изучение судебной практики показывает, что порой суды и следственные работники, исходя из наступившей смерти потерпевшего, квалифицируют содеянное без достаточных к тому оснований как убийство, хотя налицо признаки преступления, предусмотренные ч. 4 ст. 111 УК РФ. Такая квалификация чаще обусловлена тяжким последствием – смертью потерпевшего, отсутствием тщательного анализа фактических обстоятельств дела и установления умысла, направленного на причинение смерти. Приведенный выше пример из судебной практики – прямое тому подтверждение.
В судебной практике можно встретить и ошибки обратного характера, когда содеянное квалифицируется как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, в то время как фактические обстоятельства дела свидетельствуют о наличии умысла, направленного на причинение смерти.
По приговору Нижегородского областного суда Сухарев признан виновным в умышленном причинении Савченко и Безпалову тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности их смерть.
Обосновывая квалификацию содеянного по ч. 4 ст. 111 УК РФ, суд указал в приговоре, что действия осужденного были направлены на причинение потерпевшим тяжкого вреда здоровью, смерть же последних наступила в больнице спустя несколько дней после получения телесных повреждений.
Суд также сослался на то, что об отсутствии умысла на убийство свидетельствуют и действия Сухарева после причинения потерпевшим телесных повреждений: будучи убежденным, что они оба живы, и при наличии умысла на умышленное лишение жизни, имея реальную возможность довести его до конца, он этого не сделал, напротив, обратился к Маслову с просьбой вызвать медицинскую «скорую помощь».
Между тем, делая такой вывод, суд не дал оценки способу и орудию преступления (удары нанесены металлической гантелью по головам потерпевших), а также характеру полученных повреждений, а именно: по травмам в виде переломов костей свода и основания черепа.
Не оценены и показания свидетеля Волковой, согласно которым Сухарев угрожал Савченко и Безпалову убийством, а после нанесения ударов заявил, что убил их.
Судебная коллегия признала необходимым, чтобы при новом судебном разбирательстве областной суд, решая вопрос о направленности умысла Сухарева, учел все обстоятельства содеянного, в частности способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений у потерпевших, предшествовавшее преступлению и последующее поведение Сухарева.[95]
Со всей очевидностью можно сказать: ошибка в квалификации содеянного была обусловлена тем, что суд, решая вопрос о содержании умысла виновного, не учел, в частности, способ, характер орудия преступления, локализацию ранений и т.д.
Если смерть потерпевшего наступает в результате причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать лишь как причинение смерти по неосторожности. Квалифицировать содеянное по ч. 4 ст. 111 УК РФ можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.
В уголовно-правовой литературе уже значительное время отмечается, что ошибки в квалификации содеянного как причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть по неосторожности, либо как убийства вызваны неправильным представлением о моменте наступления смерти. Так, А.А. Пионтковский и В.Д. Меньшагин еще в 1955 г. отмечали, что порой содеянное квалифицируется как убийство только потому, что смерть потерпевшего от причиненного тяжкого телесного повреждения наступает немедленно, и, наоборот, – как тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшего, когда смерть наступает спустя какое-то время.[96] К сожалению, такой подход к решению вопроса о форме вины по отношению к наступлению смерти имеет место и в современной практике.[97] Необходимо помнить, что, признавая смерть потерпевшего вторичным, производным, дополнительным последствием, нельзя отдаленность его от деяния обусловливать обязательным разрывом во времени, – такого разрыва может и не быть, смерть может наступить немедленно. И, наоборот, ответственность за убийство может наступить после значительного разрыва во времени между нанесенным потерпевшему тяжким вредом здоровью и наступившей смертью. В этих случаях решение вопроса о правильной квалификации содеянного надо увязывать с установлением характера телесных повреждений, наносимых в жизненно важные органы человеческого тела, когда виновный сознает несовместимость причиняемых им повреждений с жизнью потерпевшего. О том, что телесные повреждения опасны для жизни человека и что это известно каждому вменяемому и достигшему определенного возраста, свидетельствуют, например, обширные повреждения головы. С.В. Бородин пишет, что характер таких повреждений вполне понятен, так как по направленности, интенсивности и по примененным средствам (орудиям) исключается какой-либо иной, кроме смертельного, исход.[98]
Определенную трудность представляет порой разграничение рассматриваемого преступления и неосторожного убийства, так как в этих случаях смерть наступает по неосторожности и ей предшествуют насильственные действия. Во-первых, такая ошибка может быть обусловлена тем, что предшествовавшие умышленные действия приобретают решающую роль в оценке содеянного. При этом забывается, что умышленные действия должны причинить умышленный тяжкий вред здоровью.
Характерной в этом плане является ошибка в квалификации по делу К., осужденного по ч. 2 ст. 108 и ч. 1 ст. 206 УК РСФСР. К. был признан виновным в том, что, находясь в нетрезвом состоянии, из хулиганских побуждений нанес удар В. кулаком в лицо, отчего тот упал навзничь на бетонные плиты и получил легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. При падении, в результате удара о бетонную плиту, у потерпевшего образовался перелом костей свода основания черепа, что явилось причиной его смерти. Президиум Воронежского областного суда, удовлетворив протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ, переквалифицировал действия К. с ч. 2 ст. 108 на ст. 106 УК РСФСР (неосторожное убийство), указал, что, нанося В. один удар по лицу, К. не желал и не предвидел возможности причинения тяжких телесных повреждений и смерти потерпевшего, хотя должен был и мог это предвидеть.[99]
Изучение судебной практики свидетельствует о том, что вина по отношению к смерти потерпевшего абсолютного большинства осужденных по ч. 2 ст. 108 УК РСФСР и п. 4 ст. 111 УК РФ выразилась в виде преступной небрежности, что обусловлено и содержанием умысла, направленного на причинение тяжкого вреда здоровью. Вряд ли можно представить, чтобы лицо, действуя с внезапно возникшим неопределенным умыслом, предвидев возможность наступления смерти, без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало предотвратить наступление смерти потерпевшего. В такой ситуации, в лучшем случае, виновный может рассчитывать на «авось», но его действия следует квалифицировать уже как убийство.
Небрежность, согласно закону, – это непредвидение лицом возможности наступления общественно опасных последствий своих деяний, хотя при должной внимательности и предусмотрительности оно должно было и могло их предвидеть. Небрежность отличает то, что лицо не предвидит общественно опасных последствий своих действий (в рассматриваемом преступлении – смерти потерпевшего). Неосторожная вина в виде небрежности характеризуется двумя признаками: отрицательным и положительным. Первый признак представляет собой непредвидение лицом возможности наступления смерти потерпевшего. Это единственная разновидность вины, которая исключает предвидение последствий и в форме неизбежности, и в форме возможности их наступления.
Второй признак (положительный) состоит в том, что лицо должно было и могло предвидеть наступление смерти (в нашем случае). Долженствование означает, что лицо, причиняя тяжкий вред здоровью, обязано было предвидеть возможность наступления смерти, эта обязанность вытекает из закона, из Правил судебно – медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью, из общепринятых мер предосторожности. Наличие обязанности не освобождает органы следствия и суда от установления реальной возможности в данном конкретном случае предвидеть наступление смерти, которую лицо не реализовало, и смерть наступила (субъективный критерий). Субъективный критерий в рассматриваемом преступлении означает способность лица в конкретной ситуации, с учетом его индивидуальных качеств, предвидеть возможность наступления смерти в результате причинения тяжкого вреда здоровью. Под индивидуальными качествами виновного понимаются его интеллектуальные возможности, физическое и психическое состояние, жизненный опыт, степень восприимчивости и т.п.
О преступном легкомыслии как разновидности неосторожной формы вины можно говорить, если лицо, причиняя умышленно тяжкий вред здоровью, предвидело возможность наступления смерти потерпевшего, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение смерти. В этом случае лицо предвидит возможность наступления смерти, что отличает легкомыслие от небрежности. При легкомыслии предвидение наступления смерти отличается тем, что лицо не сознает действительного развития причинной связи между причинением тяжкого вреда здоровью и смертью потерпевшего, хотя при надлежащем напряжении психических сил могло осознать это. Виновный, не используя полностью свои интеллектуальные возможности, переоценивает значение тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны были без достаточных к тому оснований предотвратить наступление смерти. Наличие этого признака обусловливает специфику волевого элемента преступного легкомыслия. Виновный в этом случае относится отрицательно к смерти потерпевшего, его вполне удовлетворяет сам факт причинения тяжкого вреда здоровью, что отличает данное преступление от убийства. При убийстве у лица имеется положительное, одобрительное отношение к смерти жертвы.
Виновный рассчитывает, без достаточных к тому оснований, на предотвращение смерти потерпевшего, а не просто надеется избежать смерти. Но этот расчет оказывается легкомысленным, избранные виновным обстоятельства, якобы способные противостоять развитию причинной связи между причинением тяжкого вреда здоровью и смертью потерпевшего, оказываются не способными к такому противостоянию. Обстоятельства, на которые полагается субъект при преступном легкомыслии, могут быть самыми разнообразными (умение, знание, опыт, мастерство, дневное время, близость медицинского учреждения и т.д.).
Устанавливая неосторожное отношение виновного к смерти потерпевшего в виде легкомыслия, органы следствия и суд должны учитывать, на какие обстоятельства рассчитывало лицо, чтобы предотвратить наступление смерти потерпевшего. Это дает возможность правильно квалифицировать содеянное по ч. 4 ст. 111 УК РФ либо по ст. 105 УК РФ.
Мотивы и цели совершенного деяния могут быть разнообразными (например, ревность, месть, зависть, неприязненные личные отношения, хулиганские побуждения и проч.). Некоторые мотивы и цели являются основанием для отнесения причинения тяжкого вреда здоровью к квалифицированным видам рассматриваемого преступления.
Субъектом рассматриваемого преступления может являться любое вменяемое физическое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста.
Российское уголовное право признает субъектом преступления только физическое лицо. Юридические лица уголовной ответственности не несут. Законодательством ряда зарубежных стран допускается и уголовная ответственность юридических лиц (США, Франция, Индия).
Чтобы быть способным ответить за свои поступки и нести уголовную ответственность, лицо должно иметь определенный уровень сознания, что связано с достижением достаточного возраста. Малолетний не осознает социального значения своих действий, а иногда не понимает и их фактического характера, и не способен предвидеть последствия своих действий.
Определенный уровень сознания и социального развития приобретается с достижением возраста, когда под влиянием семьи, школы, социального окружения подросток понимает, что хорошо и что плохо, в каких случаях его действия могут причинить вред другим людям и обществу.
Достаточный уровень социального сознания позволяет предъявить несовершеннолетним требования сообразовывать свое поведение с правилами, установленными в обществе. Поэтому несовершеннолетние могут нести ответственность за совершение преступлений.
Необходимым признаком субъекта преступления является вменяемость, т.е. наличие достаточного психического здоровья, при котором лицо способно понимать характер своих действий и их последствий и руководить своим поведением.
Необходимым условием уголовной ответственности является наличие вины у лица, совершившего общественно опасное деяние (ст. 5 УК РФ).
Лица, страдающие психическими расстройствами и в силу этого не способные сознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умышленно или неосторожно, т.е. проявить вину в уголовно-правовом смысле.
Поэтому, рассматривая дела об общественно опасных деяниях, совершенных лицами, не способными нести уголовную ответственность и признанных невменяемыми, суд выносит не приговор (решение о виновности или невиновности), а определение.
Лица, не понимающие фактическую сторону своих действий или их социальное значение, не могут быть субъектами преступления. Такие лица нуждаются не в исправлении путем применения наказания, а в лечении. Поэтому необходимым признаком субъекта преступления, наряду с достижением определенного возраста, является вменяемость. Определение вменяемости разработано доктриной уголовного права.
«Вменяемость есть способность лица сознавать во время совершения преступления фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими, обусловливающая возможность лица признаваться виновным и нести уголовную ответственность за содеянное, т.е. юридическая предпосылка вины и уголовной ответственности».[100]
Душевнобольные и страдающие психическим расстройством лица не способны осознавать фактическое или социальное значение своих действий или не способны руководить ими.
Привлечение их к уголовной ответственности и применение к ним наказания были бы неоправданной жестокостью.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
