|Профессор В.Ю. Визе |
|ФРИТЬОФ НАНСЕН |
|[pic] |
Гражданину Фритьофу Нансену.
IХ-й Всероссийский Съезд Советов, ознакомившись с вашими
благородными усилиями спасти гибнущих крестьян Поволжья, выражает
вам глубочайшую признательность от имени миллионов трудящегося
населения РСФСР. Русский народ сохранит в своей памяти имя великого
ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически
пробивавшего путь через вечные льды мертвого Севера, но
оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость,
своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран.
Председатель IХ-го Съезда Советов - М. КАЛИНИН.
25 декабря 1921 г.
"Известия ВЦИК", 1921 г., 27 декабря, № 292 (1435).
Фритьоф Нансен родился 10 октября 1861 года в буржуазной семье. Отец его,
Балдур Нансен, был юристом и занимал должность секретаря суда. Мать,
Аделаида Нансен, была аристократического происхождения. Типичные черты
своего характера Фритьоф Нансен унаследовал скорее от матери, чем от
отца. Это была женщина очень решительная, с чисто мужской волей, умная и
энергичная. Несмотря на свое происхождение, она была чужда предрассудков
и не признавала условностей, культивировавшихся ее классом. Очень
увлекаясь спортом, Аделаида Нансен особенно любила лыжи - к ужасу всех
добропорядочных соседей, считавших, что женщина на лыжах - фигура по
меньшей мере неприличная.
Родители Ф. Нансена жили в собственной усадьбе Стуре-Фрён, находившейся
недалеко от столицы Норвегии Христианин (ныне Осло). К настоящему времени
Стуре-Фрён уже слился в одно целое с Осло. Сразу же за усадьбой
простирался лес, а в трех километрах от нее протекала речка. Детство
Фритьофа проходило, таким образом, в тесном общении с природой. В лесах
он гонялся за белками и играл в индейцев, в речке купался и ловил рыбу.
Зимой одним из наиболее излюбленных занятий мальчика был бег на лыжах.
Первые лыжи Фритьофа были неважные - переделанные из старых лыж его
сестер и вдобавок неодинаковой величины. Несколько лет ему приходилось
довольствоваться этими лыжами, пока один знакомый типографщик не подарил
ему новые, из ясеня, да еще покрытые лаком. Эти лыжи прослужили Фритьофу
десять лет, и на них он совершил свой первый большой прыжок, о котором
впоследствии рассказывал следующее:
"В прежнее время происходили большие лыжные состязания на холме
Хусебю. Мне с братом было запрещено бегать там. Но холм был виден из
нашей усадьбы и искушал нас так долго, что мы, наконец, не выдержали.
Сначала я скатился с середины холма, и дело шло отлично, но потом я
увидел, как кто-то другой из мальчиков летит с размаху с самой вершины
холма. Надо и мне! Я разбежался и, достигнув края, прыгнул - долго
летел по воздуху и затем врезался лыжами в сугроб. Лыжи в те времена
не привязывались к ногам, и вот... они остались в снегу, а я еще
описал в воздухе дугу головой вперед и воткнулся в снег по пояс. На
холме воцарилась тишина - мальчики думали, что я сломал себе шею. Но
когда они увидели, что я начинаю барахтаться в снегу, стараясь
выкарабкаться, поднялся всеобщий хохот.
Потом я участвовал в состязании на том же холме и получил приз. Но я
не принес его домой. Я был сконфужен. Дело в том, что на этом
состязании я впервые увидал лыжников из Телемаркена и понял, что я
никуда не гожусь в сравнении с ними. Они не пользовались палками и с
разбегу прыгали с края обрыва, не имея другой опоры, кроме той,
которую предлагали им их сильные мускулы и гибкое тело. Мне казалось,
что это был единственный верный способ, и я знать не хотел ни о каком
призе, пока не научусь тому же".
Окончив начальную школу, Нансен поступил в реальное училище. Оно
находилось в трех километрах от усадьбы, и это расстояние мальчику надо
было проходить ежедневно четыре раза. Но для него это были сущие пустяки.
Вернувшись из школы, он шел еще на речку купаться, а потом часами бродил
по лесу.
В школе Фритьоф особенно полюбил естественные науки, выказывая также
недюжинные способности по математике. Все же учителя оставались не очень
довольны его учением. По их мнению, юноша был "непостоянен и не делал тех
успехов, каких можно было бы ожидать от него".
Любознателен был маленький Фритьоф необычайно и своими бесконечными
"почему" и "отчего" надоедал всем окружающим. "Он спрашивал так много,
что от этого можно было с ума сойти", - вспоминал впоследствии один из
друзей детства Нансена.
Лучшим воспоминанием ранней юности у Нансена остались его скитания по
Нурмаркену - большой лесистой области, расположенной к северу от
Христианин. В настоящее время Нурмаркен является излюбленным местом, где
молодежь из Осло и летом и зимой занимается спортом. Но тогда здесь была
настоящая лесная глушь, где властвовали тишина и уединение. В каюте
Нансена на "Фраме" висела картина норвежского художника Е. Петерсена
"Сосновый бор". Нансен часто любовался этой картиной и записал тогда в
свой дневник:
"Ты, суровый сосновый лес, единственный поверенный моего детства, от
тебя я научился понимать глубочайшие звуки природы, их дикость, их
меланхолию! Ты дал тон всей моей жизни. Один в глубине леса, возле
тлеющих угольев моего костра, на краю безмолвного мрачного лесного
болота, под хмурым ночным небом... Как я бывал счастлив тогда,
наслаждаясь великой гармонией природы!" (Запись 27 марта 1894 г. (см.
стр. 247- 248). - Ред.)
В первый раз Нансен познакомился с Нурмаркеном, когда ему было десять
лет. Уже давно манили его эти далекие леса, но он все не решался
отпроситься у родителей, опасаясь, что его не пустят. Однако соблазн был
слишком велик, и в один прекрасный день Фритьоф и его брат улизнули из
дому без спросу. Вернулись мальчики только поздно вечером. "Еще издали мы
заметили, что наши домашние все на ногах, - вспоминает Нансен свое первое
бродяжничество. - Ну, теперь попадет нам! Но, к нашему удивлению, мать
только как-то странно промолвила: "Вот удивительные дети". И мы легли
спать со стертыми ногами, но без брани".
Позже прогулки стали более продолжительными, и юные бродяги забирались
все дальше вглубь Нурмаркена. "Там была свобода, и мы вели жизнь
настоящих дикарей, - пишет Нансен. - Ни отца, ни матери, которые
заставляли бы нас ложиться во-время спать, звали к обеду или ужину. Мы
были сами себе хозяевами, ночи были светлые и долгие, и наш сон коротким.
Около полуночи мы забирались в лесную хижину и опали там несколько часов,
растянувшись на лавке. А уже задолго до восхода солнца мы опять ловили
форелей в реке. Когда я подрос еще, мне случалось по неделям проводить в
лесу одному. Мне нравилось вести жизнь Робинзона".
В зимнее время Нансен на лыжах охотился за зайцами, а затем стал
забираться и в горы, где стрелял куропаток. Уже в юности он был
выдающимся спортсменом. Вначале он уделял внимание главным образом
конькобежному спорту, в котором уже семнадцати лет завоевал первенство
Норвегии; позже он побил в скоростном беге мировой рекорд. Все же лыжи
приходились Нансену больше по душе, и коньки он понемногу забросил. В
1877 году в Норвегии был основан "Лыжный клуб Христианин", деятельным
членом которого Нансен состоял в течение сорока девяти лет. На
происходивших в Норвегии состязаниях Нансен по длительным лыжным пробегам
выходил на первое место двенадцать раз подряд.
Когда Нансен в 1880 году окончил реальное училище, он долго колебался,
какую ему избрать специальность. Чрезвычайно привлекали его физика и
математика, но в конце концов он остановил свой выбор на зоологии. Ему
казалось, что эта специальность даст возможность лучше устроить жизнь по
своему вкусу, даст "больше удовольствий, больше случаев охотиться и
вообще быть в общении с природой". Позже, по возвращении из своей
трехлетней полярной экспедиции, когда Нансен окончательно сложился как
океанограф, он не раз сожалел, что не специализировался по физике и
математике.
Будучи на втором курсе университета, Нансен получил от профессора
Коллетта предложение принять участие в плавании зверобойного судна в
Ледовитый океан. Во время этого рейса Нансен должен был собирать материал
по морскому зверю, а также производить наблюдения над состоянием льдов и
погодой. Это предложение пришлось молодому студенту как нельзя более по
душе, и 11 марта 1882 года Нансен покинул Норвегию на зверобойном судне
"Викинг", направлявшемся в Гренландское море. В этот день окончательно
решилась судьба Нансена - будущего великого полярного исследователя.
Плавание на "Викинге" продолжалось четыре с половиной месяца, причем
целый месяц ушел на дрейф около восточных берегов Гренландии. Это
плавание, описанное Нансеном на склоне лет, через сорок три года после
экспедиции, в книге "Среди тюленей и белых медведей" доставило в молодом
студенте неизгладимое впечатление. Арктика приковала его своей дикой,
нетронутой красотой и многочисленными неразрешенными загадками.
Книга Ф Нансена "Среди тюленей и белых медведей" (1924) на русском языке
в сильно сокращенном переводе впервые была опубликован;" в 1928 г.
(приложение к журналу "Вестник знаний"). Полностью напечатана в Собр.
соч. (т. V, Л., Изд-во Главсевморпути, 1939).
На борту "Викинга" у Нансена - правда, еще довольно туманно - зародились
планы двух полярных экспедиций, впоследствии прославивших имя норвежца на
весь мир: гренландской экспедиции и экспедиции в центральную часть
Полярного бассейна.
Вскоре по возвращении из Гренландского моря Нансен получил от директора
Бергенского музея Даниельсена предложение занять при музее должность
консерватора. Для Нансена это было, конечно, весьма лестное предложение,
свидетельствовавшее о высокой оценке его способностей. Молодому студенту
шел тогда двадцать второй год, он только что приступил к изучению своей
специальности - зоологии, и никаких научных работ у него еще не было.
Даниельсен Даниель Корнелиус (1815-1894) - видный норвежский ученый и
общественный деятель. Доктор медицины, автор ряда капитальных трудов о
проказе, выдающийся зоолог, почетный член Лундского и Копенгагенского
университетов. На протяжении многих лет был врачом Люнгегорского военного
госпиталя и созданного им Бергенского музея. Город Берген обязан ему
основанием театра, городской картинной галереи и литературного общества.
В Бергене Нансен принялся за науку с необычайным рвением, просиживая над
микроскопом дни и ночи. "Я стал заправским домоседом", -пишет он своему
отцу осенью 1882 года. Кабинетная работа все же не могла заполнить жизнь
молодого ученого. Просторы арктических морей, с которыми он познакомился,
плавая на "Викинге", продолжали маиить его с прежней силой. В особенности
же не давала покоя мысль о таинственном ледяном покрове Гренландии,
пересечь который еще не удавалось ни одному человеку. Осенью 1883 года он
пишет отцу: "Я тоскую, и желание испытать что-нибудь новое,
путешествовать не дает мне покоя. 0но волнует меня, это желание, и его
так трудно подавить. Лучшим лекарством против таких приступов является
работа". Когда Нансену становилось совсем невмоготу, он уходил освежиться
в горы.
Одну из таких экскурсий Нансен предпринял в разгар зимы 1884 года: он
отправился на лыжах в горный район, известный своими частыми и грозными
снежными обвалами. Друзья его уговаривали не предпринимать этой,
несомненно, рискованной прогулки, казавшейся им просто сумасшедшей
выдумкой. Но Нансен все-таки отправился. "Раз ему западет что-нибудь в
голову, он ни за что не отстанет от этого", - рассказывал про Нансена
один из его бергенских друзей, доктор Л. Григ. По возвращении из
экскурсии, во время которой Нансен, действительно, не раз подвергал свою
жизнь опасности, он описал ее в газете "Aftenposten".
Эта статья вызвала среди мирных обывателей бурю негодования. Лыжный поход
Нансена представлялся им непозволительным бессмысленным ухарством.
Описание этой экскурсии вошло также в книгу Нансена "На вольном воздухе"
(на русском языке - Собр. соч., т. V, Л., 1939).
Годы пребывания в Бергене явились для Нансена серьезной школой. Директор
Даниельсен, несомненно, оказал немалое влияние на Нансена. Этот
необычайно деятельный и жизнерадостный старик был выдающейся фигурой в
Норвегии. Он был не только талантливым ученым, но и неутомимым
общественным деятелем и организатором. Состоя членом стортинга,
Даниельсен принимал активное участие в политической жизни страны. Кроме
музея, он основал в Бергене театр, участвовал в устройстве городской
картинной галереи и учреждении Бергенского литературного общества. Такую
же кипучую общественную деятельность развил впоследствии и Нансен.
Одновременно с научными занятиями в музее Нансен посвящал также много
времени литературе и искусству. Любимыми его писателями были Ибсен и
Бьёрнстерне-Бьёрнсон, многие произведения которых Нансен знал наизусть,
как и поэму Тегнера "Фритьоф". Из композиторов ему особенно нравились
Шуман и Шуберт, не считая, конечно, норвежских. Нансен чувствовал также
большое влечение к рисованию и живописи. В Бергене он учился у художника
Ширца, тогда уже почтенного старика, который считал Нансена настолько
талантливым, что настойчиво уговаривал его бросить науку и посвятить себя
живописи.
Ибсен Генрик (1828-1906) - крупнейший норвежский драматург. В лучших его
пьесах разоблачается беспринципность и торгашеский дух буржуазного
общества, лицемерие мещанской морали. В конце XIX и начале XX в.
пользовался большой популярностью в России.
Бьёрнсон Бьёрнстьерне (1832-1910)- норвежский писатель и общественный
деятель, активный борец за национальную независимость Норвегии. Примыкал
к мелкобуржуазным партиям. В своих произведениях пытался сгладить и
примирить неразрешимые противоречия капиталистического общества. Путь к
улучшению общественного строя видел в нравственном самосовершенствовании
юношества.
Тегнер Есаяс (1782-1846) - шведский поэт, профессор эстетики в Лундском
университете, впоследствии священник. Написанная им на основе народных
сказаний поэма "Фритьоф" впервые была издана на русском языке в 1841 г.
под редакцией Я. Грота.
В 1885 году была издана первая научная работа Нансена, явившаяся
результатом его занятий в Бергенском музее, - "Материалы к анатомии и
гистологии мизостом". Эта работа была удостоена большой золотой медали.
Нансен, однако, просил выдать ему медаль в бронзе, с тем чтобы разница в
цене была ему выплачена деньгами. На эти деньги он решил поехать в
Италию, чтобы ближе изучить открытый незадолго перед этим итальянским
профессором Гольджи (Golgi) способ окрашивания нервных волокон, а также
поработать на знаменитой биологической станции в Неаполе.
Мизостомы - группа червей-паразитов, живущих в некоторых лучистых
животных Crinoida.
В Италии Нансен провел весну и часть лета 1886 года. Сперва он работал в
Павий у профессора Гольджи, но большую часть времени посвятил Неаполю.
Близкое знакомство с основателем и директором Неаполитанской
биологической станции выдающимся ученым А. Дорном (Dohrn), а также с
другими учеными позволило Нансену расширить свой кругозор. Работая на
биологической станции, Нансен не пренебрегал и радостями кипучей
неаполитанской жизни. В Неаполе Нансен славился как прекрасный танцор.
Один из его неаполитанских друзей, вспоминая о времени, проведенном с
Нансеном в Италии, рассказывает, что последний был "душой их общества".
"Нередко стояли мы лунной ночью у большого отеля вместе с несколькими
бродячими музыкантами, которые наигрывали серенаду в честь обитавшей в
отеле юной англичанки".
Вернувшись в Берген, Нансен с прежним рвением продолжал свои занятия в
музее. В 1886 году вышла его вторая большая научная работа "Структура и
связь гистологических элементов центральной нервной системы". Молодой
биолог своими работами уже стяжал себе тогда некоторую известность в
ученых кругах и дважды получал приглашения из Америки занять место в
научном учреждении. Нансен, однако, отказался от этих приглашений. По
словам профессора М. Ретциуса, выдающегося шведского гистолога, "Нансен в
течение каких-нибудь пяти лет успел заявить себя в области биологии
весьма значительными трудами. Он всегда брался за крупные и трудные
проблемы и сразу направлял внимание на самую суть дела. Он был не только
знаменитым и отважным путешественником, но и первоклассным деятелем в
области биологии". Впоследствии биологи не раз высказывали сожаление, что
Нансен, вернувшись из экспедиции на "Фраме", полностью отдался другой
научной дисциплине - физической океанографии - и совершенно отошел от
Страницы: 1, 2, 3, 4
