знавшим его коротко, высокому благородству души
его, он не хотел вовлечь в ответственность по
своему собственному делу, никого из
соотечественников; и только тогда, когда
вынужден был к тому противниками, он решился
наконец искать меня, как товарища и друга с
детства, на самоотвержение которого он имел более
права считать.
К. К. ДАНЗАС. Рапорт в Военносудную
Комиссию от 14 февр. 1837 г. "Дуэль Пушкина с
Дантесом-Геккереном". Подлинное военносудное
дело 1837 г., СПб. 1900, стр. 79.
Подполковник Данзас был отличный боевой
офицер, светски образованный, но крайне ленивый
и, к сожалению, притворявшийся roue (повеса,
развратник).
Г. И. ФИЛИПСОН. Воспоминания Рус. Арх.,
1884 I, 205.
Данзас, по словам знавших его, был весельчак
по натуре, имел совершенно французский склад
ума, любил острить и сыпать каламбурами; вообще
он в полном смысле был bon-vivant. Состоя вечным
полковником, он только за несколько лет до
смерти, при выходе в отставку, получил чин
генерала, вследствие того, что он в мирное время
относился к службе благодушно, индифферентно и
даже чересчур беспечно; хотя его все любили, даже
начальники, но хода по службе не давали. Данзас
жил и умер в бедности, без семьи, не имея и не
нажив никакого состояния, пренебрегая постоянно
благами жизни, житейскими расчетами. Открытый
прямодушный характер, соединенный с
саркастическими взглядами на людей и вещи, не
дал ему возможности составить себе карьеру.
Несколько раз ему даже предлагались разные
теплые и хлебные места, но он постоянно
отказывался от них, говоря, что чувствует себя
неспособным занимать такие места.
Н. А. ГАСТФРЕЙНД. Товарищи Пушкина по
лицею. СПб., 1913, т. III, стр. 333.
Данзас -- веселый малый, храбрый служака и
остроумный каламбурист... он мог только
аккуратнейшим образом размерить шаги для
барьера, да зорко следить за соблюдением законов
дуэли, но не только не сумел бы расстроить ее, даже
обидел бы Пушкина малейшим возражением.
П. В. НАЩОКИН по записи Н. И. КУЛИКОВА,
Рус. Стар., 1881, т. 31, стр. 615.
После ухода Пушкина первый вопрос его
(Данзаса) был г. д`Аршиаку, нет ли средств
окончить дело миролюбиво. Г. д`Аршиак,
представитель почитавшего себя обиженным г.
Геккерена, вызвавшего Пушкина на дуэль,
решительно отвечал, что никаких средств нет к
примирению.
К. К. ДАНЗАС. Показание перед Военносудной
комиссией. Дуэль, 99.
УСЛОВИЯ ДУЭЛИ МЕЖДУ Г. ПУШКИНЫМ
И Г. БАРОНОМ ЖОРЖЕМ ГЕККЕРЕНОМ
1. Противники становятся на расстоянии
двадцати шагов друг от друга, за пять шагов назад
от двух барьеров, расстояние между которыми
равняется десяти шагам.
2. Противники, вооруженные пистолетами, по
данному сигналу, идя один на другого, но ни в коем
случае не переступая барьера, могут пустить в дело
свое оружие.
3. Сверх того принимается, что после первого
выстрела противникам не дозволяется менять
место для того, чтобы выстреливший первым
подвергся огню своего противника на том же
расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то,
если не будет результата, поединок возобновляется
на прежних условиях: противники ставятся на то
же расстояние в двадцать шагов; сохраняются те же
барьеры и те же правила.
5. Секунданты являются непременными
посредниками во всяком объяснении между
противниками на месте боя.
6. Нижеподписавшиеся секунданты этого
поединка, облеченные всеми полномочиями,
обеспечивают, каждый за свою сторону, своею
честью строгое соблюдение изложенных здесь
условий.
Константин Данзас,
инженер-подполковник.
Виконт д`Аршиак,
аташе французского посольства.
МОДЗАЛЕВСКИЙ, ОКСМАН, ЦЯВЛОВСКИЙ.
Нов. матер. о дуэли Пушкина, стр. 86 (фр.).
К сим условиям г. д`Аршиак присовокупил не
допускать никаких объяснений между
противниками, но он (Данзас) возразил, что
согласен, что во избежание новых каких-либо
распрей, не дозволить им самим объясняться; но
имея еще в виду не упускать случая к примирению,
он предложил с своей стороны, чтобы в случае
малейшей возможности секунданты могли
объясняться за них.
комиссией. Дуэль, 100.
С этой роковой бумагой Данзас возвратился к
Пушкину. Он застал его дома одного. Не прочитав
даже условий, Пушкин согласился на все. В
разговоре о предстоящей дуэли Данзас заметил ему,
что, по его мнению, он бы должен был стреляться с
бароном Геккереном-отцом, а не с сыном, так как
оскорбительное письмо он написал Геккерену, а не
Дантесу. На это Пушкин ему отвечал, что Геккерен,
по официальному своему положению, драться не
может.
А. АММОСОВ со слов К. К. ДАНЗАСА, стр. 20.
Ходил по комнате необыкновенно весело, пел
песни -- потом увидел в окно Данзаса, в дверях
встретил радостно. -- Вошли в кабинет, запер дверь.
-- Через несколько минут послал за пистолетами.
В. А. ЖУКОВСКИЙ. Конспективные заметки.
Щеголев, 285.
Я думаю, вам приятно будет иметь архалук,
который был на нем в день его несчастной дуэли.
Н. Н. ПУШКИНА (вдова поэта) -- П. В.
НАЩОКИНУ от 6 апр. 1837 г. Искусство, журнал
Вое. Академии Худ. Наук, № 1, 1923, стр. 326.
После смерти Пушкина Жуковский прислал
моему мужу серебряные часы покойного, которые
были при нем в день роковой дуэли, его красный с
зелеными клеточками архалук, посмертную маску
и бумажник с ассигнацией в 25 руб. и локоном
белокурых волос.
В. А. НАЩОКИНА. Новое Время, 1898, № 8129.
Пушкин спокойно дожидался у себя развязки.
Его спокойствие было удивительное; он занимался
своим "Современником" и за час перед тем, как
ему ехать стреляться, написал письмо к Ишимовой
(сочинительнице "Русской истории для детей",
трудившейся и для его журнала).
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ.
Щеголев, 171.
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ПУШКИНА
Милостивая Государын
Александра Осиповна.
Крайне жалею, что мне невозможно будет
сегодня явиться на ваше приглашение. Покамест,
честь имею препроводить к Вам Barry Cornwall --
Вы найдете в конце книги пьесы, отмеченные
карандашем, переведите их как умеете -- уверяю
Вас, что переведете как нельзя лучше. Сегодня я
нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах, и
поневоле зачитался. Вот как надобно писать!
С глубочайшим почтеньем и совершенной
преданностью честь имею быть,
Милостивая Государыня,
Вашим покорнейшим слугою
А. Пушкин.
ПУШКИН -- А. О. ИШИМОВОЙ, 27 января 1837
г.
Условясь с Пушкиным сойтись в кондитерской
Вольфа, Данзас отправился сделать нужные
приготовления. Наняв парные сани, он заехал в
оружейный магазин Куракина за пистолетами,
которые были уже выбраны Пушкиным заранее;
пистолеты эти были совершенно схожи с
пистолетами д`Аршиака, Уложив их в сани, Данзас
приехал к Вольфу, где Пушкин уже ожидал его.
А. АММОСОВ, стр. 21.
Начал одеваться; вымылся весь, все чистое;
велел подать бекешь; вышел на лестницу --
Возвратился, -- велел подать в кабинет большую
шубу и пошел пешком до извозчика. -- Это было
ровно в 1 час.
Показание, переданное нам Ник. Фед.
Лубяновским. Он жил с отцом своим в среднем
этаже того дома (княгини Волконской на Мойке),
где внизу скончался Пушкин. Утром (?) 27 января
Лубяновский в воротах встретился с Пушкиным,
бодрым и веселым: шел он к углу Невского
Проспекта, в кондитерскую Вольфа, вероятно, не
дождавшись своего утреннего чаю, за поздним
вставанием жены и невестки.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1908, III, 291.
Было около 4-х часов.
Выпив стакан лимонаду или воды, Данзас не
помнит, Пушкин вышел с ним из кондитерской;
сели в сани и отправились по направлению к
Троицкому мосту.
На дворцовой набережной они встретили в
экипаже г-жу Пушкину. Данзас узнал ее, надежда в
нем блеснула, встреча эта могла поправить все. Но
жена Пушкина была близорука; а Пушкин смотрел
в другую сторону.
А. АММОСОВ, 21.
В день поединка друзья везли обоих
противников через место публичного гулянья,
несколько раз останавливались, роняли нарочно
оружие, надеясь еще на благодетельное
вмешательство общества, но все их усилия и
намеки остались безуспешны.
П. В. АННЕНКОВ. Материалы, 420.
Данзас хотел как-нибудь дать знать
проходящим о цели их поездки (выронял пули,
чтоб увидали и остановили).
В. А. НАЩОКИНА со слов ДАНЗАСА. Рассказы
о Пушкине, 41.
День был ясный. Петербургское
великосветское общество каталось на горах, и в то
время некоторые уже оттуда возвращались. Много
знакомых и Пушкину, и Данзасу встречались,
раскланивались с ними, но никто как будто и не
догадывался, куда они ехали; а между тем история
Пушкина с Геккеренами была хорошо известна
всему этому обществу.
На Неве Пушкин спросил Данзаса шутя: не в
крепость ли ты везешь меня? -- Нет, -- отвечал
Данзас, -- через крепость на Черную речку самая
близкая дорога.
На Каменноостровском проспекте они
встретили в санях двух знакомых офицеров
конного полка: князя В. Д. Голицына и Головина.
Думая, что Пушкин и Данзас ехали на Горы,
Голицын закричал им: "что вы так поздно едете,
все уже оттуда разъезжаются?!"
По дороге им попались едущие в карете
четверней граф И. М. Борх с женой, рожденной
Голынской. Увидя их, Пушкин сказал Данзасу: --
"Вот две образцовых семьи", и, заметя, что Данзас
не вдруг понял это, он прибавил: "Ведь жена живет
с кучером, а муж -- с форейтором".
М. Н. ЛОНГИНОВ. Запись на книжке Аммосова
о последних днях Пушкина. Щеголев, изд. 3, стр.
448.
Графиня А. К. Воронцова-Дашкова<1 не могла
никогда вспоминать без горести о том, как она
встретила Пушкина, едущего на острова с
Данзасом, и направляющихся туда же Дантеса с
д`Аршиаком. Она думала, как бы предупредить
несчастие, в котором не сомневалась после такой
встречи, и не знала, как быть. К кому обратиться?
Куда послать, чтобы остановить поединок?
Приехав домой, она в отчаянии говорила, что с
Пушкиным непременно произошло несчастие, и
предчувствие девятнадцатилетнего женского
сердца не было обманом. Вот новое доказательство,
до какой степени в петербургском обществе
предвидели ужасную катастрофу: при первом
признаке ее приближения уже можно было
догадываться о том, что произойдет.
М. Н. ЛОНГИНОВ. Современная летопись,
1863, № 18, стр. 12.
<1Ее описывает Лермонтов в своем
стихотворении:
Как мальчик кудрявый, резва,
Нарядна, как бабочка летом, и т. д.
Данзас не знает, по какой дороге ехали Дантес с
д`Аршиаком, но к Комендантской даче они с ними
подъехали в одно время. Данзас вышел из саней и,
сговариваясь с д`Аршиаком, отправился с ним
отыскивать удобное для дуэли место. Они нашли
такое саженях в полутораста от Комендантской
дачи, более крупный и густой кустарник окружал
здесь площадку и мог скрывать от глаз
оставленных на дороге извозчиков то, что на ней
происходило.
А. АММОСОВ, 23.
На место встречи мы прибыли в половине
пятого. Дул очень сильный ветер, что заставило
нас искать убежище в маленькой сосновой роще.
Так как большое количество снега могло стеснять
противника, пришлось протоптать тропинку в
двадцать шагов.
Виконт Д`АРШИАК-кн. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ, 1
февр. 1837 г. Дуэль, 53 (фр.).
В камер-фурьерском журнале мороз 27-го
января утром отмечен в два градуса.
П. Е. ЩЕГОЛЕВ, 144.
Снег был по колена; по выборе места надобно
было вытоптать в снегу площадку, чтобы и тот и
другой удобно могли и стоять друг против друга, и
сходиться. Оба секунданта и Геккерен занялись
этой работою; Пушкин сел на сугроб и смотрел на
роковое приготовление с большим равнодушием.
Наконец, вытоптана была тропинка в аршин
шириною и в двадцать шагов длиною; плащами
означали барьеры.
Щеголев. 172.
Несмотря на ясную погоду, дул довольно
сильный ветер, Морозу было градусов пятнадцать.
Закутанный в медвежью шубу, Пушкин молчал,
по-видимому был столько же спокоен, как и во все
время пути, но в нем выражалось сильное
нетерпение приступить скорее к делу. Когда Данзас
спросил его, находит ли он удобным выбранное им
и д`Аршиаком место, Пушкин отвечал:
-- Ca m`est fort egal, seulement tachez de faire tout
cela plus vite (мне это решительно все равно, --
только, пожалуйста, делайте все это поскорее).
Отмерив шаги, Данзас и д`Аршиак отметили
барьер своими шинелями и начали заряжать
пистолеты. Во время этих приготовлений
нетерпение Пушкина обнаружилось словами к
своему секунданту:
-- Eh bien! est ce fini? (Ну, что же! Кончили?)
Все было кончено. Противников поставили,
подали им пистолеты, и по сигналу, который
сделал Данзас, махнув шляпой, они начали
сходиться.
Пушкин первый подошел к барьеру и,
остановись, начал наводить пистолет. Но в это
время Дантес, не дойдя до барьера одного шага,
выстрелил, и Пушкин, падая, сказал:
-- Je crois que j`ai la cuisse fracassee (кажется, y
меня раздроблено бедро).
Г. Пушкин упал на шинель, служившую
барьером, и остался неподвижным, лицом к земле.
Виконт Д`АРШИАК -- кн. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ.
Дуэль, 53 (фр.).
Секунданты бросились к нему, и, когда Дантес
намеревался сделать то же, Пушкин удержал его
словами:
-- Attendez! Je me sens assez de force pour tirer
mon coup (подождите! Я чувствую достаточно сил,
чтобы сделать свой выстрел).
После слов Пушкина, что он хочет стрелять, г.
Геккерен возвратился на свое место, став боком и
прикрыв грудь свою правою рукою.
К. К. ДАНЗАС -- кн. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ, 6
февр. 1837 г. Дуэль, 55.
Ужас сопровождал их бой. Они дрались, и
дрались на смерть. Для них уже не было
примирения, и ясно видно было, что для Пушкина
была нужна жертва или погибнуть самому.
А. П. ЯЗЫКОВ -- А. А. КАТЕНИНУ, 1 февр. 1837
г. Описание Пушкинского музея имп. алекс. лицея,
СПб., 1899, стр. 450.
При падении Пушкина пистолет его попал в
снег, и потому Данзас подал ему другой.
Приподнявшись несколько и опершись на левую
руку, Пушкин выстрелил.
Пушкин, полулежа, приподнялся, уперся на
какую-то перекладину старых перил, тут
лежавшую, для того, чтобы ловче целиться.
Н. Н. со слов полковых товарищей Дантеса и,
по-видимому, самого Дантеса. Письмо к издателю
Рус. Арх., 1898, III, 246.
На коленях, полулежа, Пушкин целился в
Дантеса в продолжение двух минут и выстрелил так
метко, что, если бы Дантес не держал руку
поднятой, то непременно был бы убит; пуля
пробила руку и ударилась в одну из металлических
пуговиц мундира, причем все же продавила Дантесу
два ребра.
А. А. ЩЕРБИНИН. Из неизданных записок. П-н
и его совр-ки, XV, 42.
Геккерн упал, но его сбила с ног только
сильная контузия; пуля пробила мясистые части
правой руки, коею он закрыл себе грудь и будучи
тем ослаблена, попала в пуговицу, которою
панталоны держались на подтяжке против ложки:
эта пуговица спасла Геккерна. Пушкин, увидя его
падающего, бросил вверх пистолет и закричал:
-- Браво!
Между тем кровь лила из раны.
Щеголев. стр. 172.
Выстрелив, г. Пушкин снова упал. Почти
непосредственно после этого он два раза впадал в
полуобморочное состояние, на несколько
мгновений мысли его помутились. Но тотчас же он
вполне пришел в сознание и больше его уже не
терял.
Виконт Д`АРШИАК -- кн. П. А. Вяземскому,
Придя в себя, Пушкин спросил у д`Аршиака:
-- Убил я его?
-- Нет, -- ответил тот, -- вы его ранили.
-- Странно, -- сказал Пушкин, -- я думал, что
мне доставит удовольствие его убить, но я
чувствую теперь, что нет... Впрочем, все равно. Как
только мы поправимся, снова начнем.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- вел. кн. МИХАИЛУ
ПАВЛОВИЧУ. Щеголев, 262 (фр.).
Поведение Пушкина на поле или на снегу
битвы д`Аршиак находил "parfaite"
(превосходным). Но слова его о возобновлении
дуэли по выздоровлении отняли у д`Аршиака
возможность примирить их.
А. И. ТУРГЕНЕВ. Из дневника, 30 янв. 1837 г.
Щеголев, 271.
Пушкин был ранен в правую сторону живота,
пуля, раздробив кость верхней части ноги у
соединения с тазом, глубоко вошла в живот и там
остановилась.
Данзас с д`Аршиаком подозвали извощиков и с
помощью их разобрали находившийся там из
тонких жердей забор, который мешал саням
подъехать к тому месту, где лежал раненый
Пушкин. Общими силами усадив его бережно в
сани, Данзас приказал извощику ехать шагом, а сам
пошел пешком подле саней, вместе с д`Аршиаком;
раненый Дантес ехал в своих санях за ними.
Сани сильно трясло во время переезда на
расстоянии полуверсты по очень скверной дороге,
г. Пушкин страдал, не жалуясь. Г. барон Геккерен
смог, поддерживаемый мною, дойти до своих саней,
и там он ждал, пока противника его не перенесли, и
я мог сопровождать его в Петербург. В
продолжение всего поединка спокойствие,
хладнокровие и достоинство обеих сторон были
совершенны.
Зимою 1858 г. К. К. Данзас, на просьбу мою
посетить со мною место дуэли Пушкина, охотно
согласился. Мы отправились на Черную Речку,
переехавши мост у Ланского шоссе, повернули
налево, по набережной, и потом направо, на дороге
в Коломяги. По левую сторону дороги остались
строения комендантской дачи, по правую --
тянулся глухой забор огорода. Проехавши этот
длинный забор, мы остановились. За этим забором,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
