площадки, т. е. на уровне основания валов. Над проездом поднималась

деревянная башня, к которой с боковых сторон примыкали валы и стены. Лишь в

таких крупных городах, как Киев, Владимир, Новгород, при деревянных стенах

были построены кирпичные или каменные ворота. До наших дней сохранились

остатки главных ворот Киева и Владимира, носивших наименование Золотых

(рис. 9). Помимо чисто военных функций, они служили торжественной аркой,

выражавшей богатство и величие города; над воротами стояли надвратные

церкви.

В тех случаях, когда перед воротами проходил ров, через него строили

деревянный как правило, довольно узкий мост. В моменты опасности защитники

города иногда сами уничтожали мосты, чтобы затруднить противнику подход к

воротам. Специальные подъемные мосты на Руси в XI — XII вв. почти не

применяли. Кроме основных ворот, в крепостях иногда Делали дополнительные

скрытые выходы, большей частью в виде обшитых деревом проходов сквозь

земляной вал. Снаружи они были закрыты тонкой стенкой и замаскированы, а

использовались для устройства неожиданных вылазок во время осады.

Следует отметить, что в русских крепостях XI — XII вв., как правило, не

было башен. В каждом городе существовала, конечно, воротная башня, но ее

рассматривали именно как ворота, и так она всегда называется в

древнерусских письменных источниках. Отдельные же, не надвратные, башни

строили очень редко, исключительно как сторожевые вышки, располагая их на

самом высоком месте и предназначая для обзора окрестностей, чтобы

обезопасить крепость от неожиданного подхода врагов и внезапного захвата.

Наиболее выдающимся памятником военного зодчества эпохи раннефеодального

государства, несомненно, были укрепления Киева. В IX — Х вв. Киев

представлял собой очень небольшой городок, расположенный на мысу высокой

горы над Днепровскими кручами. С напольной стороны он был защищен валом и

рвом. В конце Х в. укрепления этого первоначального поселения были срыты в

связи с необходимостью расширить территорию города. Новая оборонительная

линия, так называемый город Владимира, состояла из вала и рва, окружавших

площадь, равную примерно 11 га. По валу проходила деревянная крепостная

стена, а главные ворота были кирпичными.

Быстрый рост политического и экономического значения Киева и его населения

привели к необходимости защиты разросшейся территории города, и в 30-х

годах XI в. была построена новая мощная оборонительная система — «город

Ярослава». Площадь защищенной валами территории равнялась теперь

приблизительно 100 га. Но и пояс укреплений Ярослава защищал далеко не всю

территорию древнего города: внизу под горой рос большой городской район —

Подол, который, по-видимому, также имел какие-то свои оборонительные

сооружения.

Линия валов «города Ярослава» тянулась примерно на 3 1/2 км, причем там,

где валы проходили по краю возвышенности, рвов перед ними не было, а там,

где естественные склоны отсутствовали, перед валом всюду отрыли глубокий

ров. Валы, как мы уже отмечали, имели очень большую высоту — 12 — 16 м — и

внутренний каркас из огромных дубовых срубов. По верху валов проходила

срубная оборонительная стена. Сквозь валы вели трое городских ворот и,

кроме того, Боричев взвоз соединял «верхний город» с Подолом. Главные

ворота Киева — Золотые — представляли собой кирпичную башню с проездом,

имевшим 7 м в ширину и 12 м в высоту. Сводчатый проезд закрывался

окованными золоченой медью воротными створами. Над воротами была

расположена церковь.

Гигантские оборонительные сооружения Киева представляли собой не только

мощную крепость, но и высокохудожественный памятник зодчества: недаром в XI

в. митрополит Илларион говорил, что князь Ярослав Мудрый «славный град...

Киев величеством яко венцом обложил».

В литературе часто встречаются указания, что в Киевской Руси якобы все же

существовали пограничные оборонительные линии, остатками которых являются

так называемые Змиевы валы, тянущиеся на много десятков километров. Но это

неверно. Змиевы валы в действительности — памятники другой, гораздо более

древней эпохи и не имеют никакого отношения к Киевской Руси.

Строительство новых городских стен, а также перестройка и поддержание в

боеспособном Состоянии уже существующих укреплений требовали огромных

затрат рабочей силы и тяжело ложились на плечи феодально зависимого

населения. Даже когда князья в виде особой привилегии вотчинникам

освобождали зависимых крестьян от повинностей в пользу князя, они обычно не

освобождали их от самой тяжелой обязанности — «городового дела». Точно так

же не свободны были от этой повинности и горожане. О том, какого труда

стоила работа по строительству оборонительных сооружений, можно судить по

приблизительным подсчетам необходимых затрат рабочей силы. Так, например,

для постройки самого крупного крепостного сооружения Киевской Руси —

укреплений «города Ярослава» в Киеве — в течение примерно пяти лет должны

были непрерывно работать около тысячи человек. Постройка небольшой крепости

Мстиславль в Суздальской земле должна была занять примерно 180 рабочих в

течение одного строительного сезона.

Крепостные сооружения имели не только чисто утилитарное, военное значение:

они были и произведениями архитектуры, имевшими свое художественное лицо.

Архитектурный облик города определяла в первую очередь его крепость;

первое, что видел человек, подъезжавший к городу, это пояс крепостных стен

и их боевые ворота. Недаром же такие ворота в Киеве и Владимире были

оформлены как огромные триумфальные арки. Художественное значение

крепостных сооружений прекрасно учитывали и сами строители крепостей, что

достаточно ясно отражено в древнерусских письменных источниках.

ПЕРИОД ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ

Существенные изменения в развитии русского военно-инженерного искусства

произошли в XIII в. Уже со второй половины XII в. письменные источники все

чаще сообщают о «взятии копьем» русских городов, т. е. с помощью прямого

штурма. Постепенно этот прием получает все большее распространение и в XIII

в. почти полностью вытесняет тактику пассивной осады. При штурме начинают

применять вспомогательные приспособления — рвы заваливают вязанками

хвороста (примет), на стены взбираются с помощью приставных лестниц. С

самого начала XIII в. начинают употреблять также камнеметные машины для

разрушения городских стен.

К середине XIII в. эти новые тактические приемы постепенно слагаются в

целую систему новой тактики штурма крепостей. Трудно сказать, как

окончательно оформилась бы эта тактика и как эти изменения отразились бы на

дальнейшем развитии русских крепостей. Монгольское нашествие резко изменило

всю военно-политическую ситуацию.

Монголы принесли с собой на Русь детально разработанную тактику осады

крепостей. Это была в общем та же тактика, которая слагалась в то время и

на самой Руси, но у монголов она была подкреплена широким применением

камнеметов (по древнерусской терминологии — пороков). Камнеметные машины

метали камни такой величины, «якоже можаху четыре человеки силнии подъяти»,

причем устанавливали эти машины перед стенами осажденного города на

расстоянии не далее 100 — 150 м, примерно на дальности полета стрелы из

лука. Только на таком или еще более близком расстоянии камни, бросаемые

пороками, могли причинить ущерб деревянным стенам. Кроме того, начиная

осаду города, монголы окружали его частоколом, чтобы прервать связь города

с внешним миром, прикрыть своих стрелков, а главное, предотвратить вылазки

защитников, стремившихся разрушить пороки. После этого начинали

систематически бить камнями из камнеметов по городским стенам, чтобы

разбить какой-либо их участок или хотя бы сбить их деревянные брустверы,

забрала. Когда это удавалось, массированным обстрелом из луков осыпали

данный участок стены тучей стрел; «стрелами яко же дождем пущаху». Лишенные

брустверов защитники не могли вести ответную стрельбу: «не дадущим им

выникнути из заборол». И именно сюда, на участок, где была подавлена

активная стрелковая оборона, нападающие бросали основные силы штурма. Таким

способом монголы успешно брали даже наиболее крупные и защищенные русские

города.

Применение монголами хорошо разработанных приемов штурма должно было бы

ускорить сложение на Руси новой защитной тактики и новой военно-инженерной

организации обороны. Однако на развитии русского военно-инженерного

искусства сказались прежде всего разрушительные последствия монгольского

нашествия. Воспользовавшись феодальной раздробленностью Руси, монголы

поодиночке разбили воинские силы русских княжеств и установили режим

жесточайшего ига. В этих условиях восстановление и развитие подорванных

производительных сил страны могло происходить крайне замедленно, лишь в

жестокой борьбе с захватчиками. Один из наиболее экономически развитых

районов Руси — Среднее Поднепровье — был настолько обескровлен разгромом,

что здесь крепостное строительство вообще прервалось на несколько столетий.

Два района Руси смогли сравнительно быстро оправиться от монгольского удара

— Юго-Западная (Галицко-Волынская земля) и Северная (Владимиро-Суздальская

и Новгородская) Русь. Именно здесь можно проследить дальнейшие пути

развития русского военно-инженерного дела.

Еще до монгольского нашествия на Волыни начали появляться оборонительные

сооружения, приспособленные к новым тактическим требованиям. Поскольку

штурм, как правило, всегда поддерживался камнеметными машинами, укрепления

стали располагать так, чтобы не было никакой возможности установить эти

машины перед городскими стенами. Так, например, города Данилов и Кременец

были построены в первой половине XIII в. на довольно высоких отдельных

горах с крутыми склонами (рис. 10). Камнеметы же не могли бить вверх на

большую высоту. Замечательно, что монголы, которые взяли штурмом все

крупнейшие города Киевщины и Волыни, эти две крепости даже не пытались

штурмовать, поскольку, согласно замечанию летописца, Батый понимал, что он

все равно не сможет их взять: «Видив же Кремянець и град Данилов, яко

невозможно прияти ему, отъиде от них».

Горы на Волыни имелись, однако, далеко не всюду, и в более северных районах

строили укрепления, представляющие собой небольшие круглые площадки среди

труднопроходимого болота. По-видимому, система организации их обороны была

подчинена той же задаче — не допустить применения камнеметов.

Найти на волынской территории такие места для строительства городов,

которые бы гарантировали безопасность от камнеметов противника, было очень

нелегко. Кроме того, на Волыни многие города существовали уже задолго до

монгольского нашествия; эти города тоже следовало укрепить с учетом новых

тактических требований. Однако строительство новых городов и усиление

старых можно было производить далеко не всюду: монголы, зорко следившие за

деятельностью русских князей, требовали уничтожения городских укреплений.

Лишь в западных и северных районах Волынского княжества, более удаленных от

монгольского надзора, удавалось вести строительство крепостей. Здесь во

второй половине XIII и в начале XIV в. строят крепостные сооружения нового

типа — каменные башни. Поставленные внутри городских стен, обычно ближе к

наиболее опасной при штурме стороне, эти башни обеспечивали широкий и

далекий обстрел окружающей территории. Давая возможность стрелять по

противнику из самострелов и луков сверху, сами башни мало страдали от

ударов камнеметов.

Подобные башни сохранились в Каменце-Литовском и в Столпье близ Холма (рис.

11, 12А, 12Б); руины башни имеются в Белавине (также под Холмом).

Раскопками вскрыты фундаменты еще одной башни — в Черторыйске. Башни эти

отличаются друг от друга как материалом, так и формой. В Столпье и Белавине

они каменные и имеют прямоугольную, почти квадратную в плане форму;

наружный размер башни в Столпье — 5,8х6,3 м, в Белавине — 11,8х12,4 м.

Башни в Каменце-Литовском и Черторыйске кирпичные, круглые, наружный их

диаметр 13,6 м. Высота башен в Столпье — 20 м, в Каменце-Литовском — 29 м.

По письменным источникам известно, что такие же башни были в Гродно и

Берестье, а в Холме стояла на высоком каменном цоколе деревянная башня.

Все они представляют собой аналогию западноевропейским донжонам; да и

появились они на Волыни, несомненно, под влиянием военного зодчества

западных соседей Волыни — Польши и Венгрии, где башни-донжоны получили

распространение в то же самое время. Поэтому продиктованное новыми

тактическими требованиями, сложившимися на Руси, строительство волынских

каменных башен осуществлялось в специфически западных формах.

Изменения тактики осады и обороны крепостей сказались на Волыни не только в

строительстве отдельных башен-донжонов. Появилась также новая тенденция

укрепления всеми возможными средствами той стороны крепости, против которой

осаждающие могли поставить камнеметы. Этот прием можно видеть уже в

болоховских городах конца XII — начала XIII в. Здесь часть периметра

укрепления защищена естественной преградой — рекой, но зато остальные

стороны имеют усиленную оборону из нескольких линий валов и рвов. Очень

четко та же тенденция сказалась в Галиче, где оборона окольного города

состоит из трех параллельных валов и рвов. При этом валы здесь искусственно

несколько раздвинуты, так что между каждым валом и лежащим за ним рвом

имеется горизонтальная площадка. Благодаря этому общая ширина

оборонительного пояса — от начала первого (наружного) рва до гребня

третьего вала — достигает 84 м. Поскольку реальная дальность боя камнеметов

не превышала 100 — 150 м, а главной его задачей было разрушение основной

городской стены, стоявшей на третьем, внутреннем, валу, камнеметы в данном

случае пришлось бы устанавливать на расстоянии не более 50 — 60 м от

первого рва. Между тем защитники города могли стрелять по осаждавшим и в

первую очередь по людям, обслуживающим камнеметы, из-за укрытия, стоявшего

на первом валу. Таким образом, осаждавшим приходилось стрелять на 150 м, а

защитникам города — на вдвое более короткое расстояние.

Усиление одной, напольной, стороны крепости проявилось также и в том, что

именно здесь обычно сооружали башни. Так, башня в Черторыйске стояла с

внутренней стороны вала, на самом опасном участке напольной стороны

крепости. Башня же в Гродно, по-видимому, даже выступала наружу от

напольной крепостной стены и давала возможность обстреливать подход к

воротам, т. е. вести косоприцельную, фланкирующую стрельбу (рис. 13).

Впрочем, новая организация обороны с применением фланкирующей стрельбы, по-

видимому, не сложилась еще в законченную систему до середины XIV в., когда

Галицко-Волынская земля потеряла свою политическую самостоятельность, но

многие элементы галицко-волынского военного зодчества в дальнейшем получили

развитие уже в. крепостном строительстве Польши и Литвы.

Северо-восточная Русь пострадала от монгольского нашествия значительно

больше, чем Волынь, а тем более ее западные и северные районы. Поэтому во

второй половине XIII в. здесь и думать не могли о строительстве новых

крепостей, ограничиваясь лишь восстановлением разоренных монголами старых

укреплений. Однако в дальнейшем Северо-восточная Русь постепенно копила

силы и превращалась в ядро складывающегося централизованного Русского

государства. Уже с середины XIV в. здесь намечаются признаки нового

расцвета городов, с этого же времени начинается и строительство новых

крепостей, особенно в Московском и Тверском княжествах.

Эти новые крепости коренным образом отличаются от крепостей домонгольского

времени, приспособленных к сопротивлению пассивной осаде. Крепости XIV в.

построены так, чтобы успешно отражать штурм, поддерживаемый камнеметами.

Сделано это было, однако, совершенно иначе, чем в Западной Волыни. В

северных районах Руси вовсе не применяли многорядных оборонительных линий.

Правда, очень возможно, что в первой половине XIV в. здесь, как и на

Волыни, стали сооружать вместо безбашенных крепостей XI — XIII вв.

крепости, снабженные одной башней; но характер крепостного строительства

здесь был совершенно иным, и уже к середине XIV в. полностью возобладала

новая система обороны крепостей.

Крепости, построенные в соответствии с этой системой, были организованы

так, что большая часть их периметра прикрывалась естественными преградами —

реками, широкими оврагами, крутыми склонами. С этих сторон противнику не

удавалось установить камнеметные машины, и здесь можно было не опасаться

штурма. Ту сторону, где такие естественные препятствия отсутствовали,

защищали мощными валами, рвами и деревянными стенами. С напольной стороны

ставились и башни. В отличие от каменных башен-донжонов Западной Волыни эти

башни были рассчитаны не на круговой обстрел, а на косоприцельную стрельбу

вдоль прилегающих участков крепостных стен, т. е. служили для их

фланкирования. Участки стен между башнями (прясла) стали делать по

возможности прямолинейными, чтобы фланкирующий обстрел мог быть наиболее

успешным.

Таким образом, крепости Северо-восточной Руси второй половины XIV и первой

половины XV в. имеют «односторонний» характер: одна их сторона защищена

мощными укреплениями и снабжена башнями для фланкирования стен, а остальные

— более слабыми укреплениями, приспособленными только к фронтальной

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14